И действительно поступки некоторых отдельных персонажей Библии или поведение израильского народа в целом вполне обоснованно подталкивают христиан к такому отрицательному восприятию Ветхого Завета. Возможно, что это происходит еще и потому что в книгах Ветхого Завета непосредственно не даётся нравственная оценка поступков, которые с нашей точки зрения сегодня, несомненно, заслуживают осуждения.
Результатом такого образа мыслей, такого соблазна могло быть и было неоднократное отвержение Ветхого Завета как Слова Божия в истории Церкви, и в сердцах отдельных людей. Первым из известных нам, кто выступил против, был Маркион (II в.), считавший, что Бог Ветхого Завета не является Отцом Иисуса Христа и что Слово Божие – это только Новый Завет и не весь Новый Завет, а лишь Евангелие от Луки и некоторые послания Апостола Павла. Церковь, для Которой перевод Ветхого Завета Семидесяти (гр. Septuaginta) однозначно обладал статусом Слова Божия, естественно весьма энергично выступила против такой позиции понимания Ветхого Завета и утвердила канон Нового Завета.
Эта проблема не потеряла своего значения и сегодня. Так, например в Апостольском обращении Папы Бенедикта XV «Слово Божие в жизни и миссии Церкви» (Verbum Domini), в документе Церкви, который переведён и на русский язык, в одном из разделов, говорится о необходимости воспринимать Священное Писание как одно целое, отвергать «любые формы современного маркионизма, стремящегося разными способами противопоставлять Ветхий Завет Новому» (VD 40). При этом Папа цитирует средневекового автора, Гуга Сен–Викторского: «Все Священное Писание – это одна книга, и эта одна книга есть Христос, ибо все Священное Писание о Христе говорит и все Священное Писание во Христе исполняется» (De arca Noe, 2, 8: PL 176,642 C-D).
Для первых христиан и особенно для Отцов Церкви был естественен христологический или типологический (от гр. typos – образ) ключ прочтения Ветхого Завета. Имеется в виду, что Ветхий Завет является подготовкой Нового, говоря более точно, Новый является исполнением Ветхого, именно во Христе. Апостол Павел пишет: «Все обетования Божии в Нем “да” и в Нем “аминь”» (2Кор 1, 20). Ветхозаветные события или персонажи и их судьбы – это образы новозаветных событий и событий из жизни Христа. Исход – переход израильского народа через Чермное море – толкуется как образ Пасхи, т.е. Смерти и Воскресения Христа и как образ крещения, т.е. личной пасхи христианина; манна в пустыне, небесный хлеб является образом Евхаристии; Иосиф, проданный своими братьями и впоследствии спасший их – это образ Христа Спасителя.
Типологическое прочтение Ветхого Завета впервые появилось не в комментариях на Священное Писание Отцов Церкви. Мы можем проследить это явление уже в самой Библии, как в Новом, так и в Ветхом Завете. В Книге Бытия, например, Авраам, который называется отцом израильского народа, своей судьбой предвосхищает судьбу своих сыновей: своим пребыванием в Египте (Быт 12, 10-20) предвосхищает последующее пребывание в Египте израильского народа. Призвание Авраама оставить свою землю для того, чтобы получить во владение землю обетованную (Быт 12, 1–3), предвосхищает жизнь израильского народа на чужбине (Месопотоамия), откуда Бог призовёт его возвратиться назад в ту землю, которую Он обещал дать Аврааму и которой израильтяне когда-то владели. Авраам сооружает алтари в Сихеме и в Бетеле, в местах, которые впоследствии навсегда будут связаны с фигурой Иакова и с его жертвоприношениями (ср. Быт 12, 6-8; 13, 4 и Быт 28, 18.20-22; 34, 18-20). Авраама можно считать также предшественником пророков, которым Бог будет говорить в видениях (Быт 15, 1). Завет, который Бог заключает с Авраамом (Быт 15, 17-18) является предвосхищением синайского завета (ср. Исх 19,18).
Ещё более отчётливо проявляется типологическое прочтение Ветхого Завета в Новом Завете, который «признаёт Ветхий Завет как Слово Божие и поэтому принимает авторитет Священных Писаний еврейского народа» (VD 40). Апостол Павел, который был обучен Писанию своих предков и прекрасно его знал, пишет: «А все, что писано было прежде, написано нам в наставление, чтобы мы терпением и утешением из Писаний сохраняли надежду» (Рим 15, 4). У Павла мы можем прочесть также следующие слова: «Не ропщите, как некоторые из них роптали и погибли от истребителя. Все это происходило с ними, как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков» (1Кор 10, 10-11). И дело не только в том, что Ветхий Завет исполняется в Новом, а в том что, «концепция исполнения Писания носит комплексный характер» (VD 40). Итак, в Ветхом и Новом Завете могут быть противоречия и те или иные страницы из Ветхого Завета могут быть неясны, непонятны, «тёмными» (ср. VD 42), и в следствии того иногда и вовсе неприемлемы.
Есть люди, которые, возможно, и не задаются такими вопросами, потому что для них ясно, что Ветхий Завет есть прежде всего Слово Божие, даже если оно бывает непонятно для нас или не совсем понятно. Но и в этом случае суть проблемы не устраняется и некоторые страницы Ветхого Завета без надлежащего толкования, по свидетельству самого Папы, остаются поистине «тёмными».
Современный библиист Ж.-Л. Ска в статье «Как читать Ветхый Завет» , оставляя в стороне вопросы языка и способа выражения, которые естественно являются результатами определённого времени и отличаются от нашей культурной среды, самые проблематичные стороны Ветхого Завета сводит к трём:
● аморальность поведения некоторых библейских лиц
● насилье избранного народа по отношению к другим народам, при том что это насилие иногда происходит по повелению Самого Бога
● недостаточное освящение с точки зрения христианского богословия эсхатологических вопросов.
Раскрывая более конкретно содержание этих трёх пунктов, сформулированных Ж.-Л. Ска, можно вспомнить, например, ложь патриарха Авраама – образца веры и послушания Богу, который дважды выдаёт Сару за свою сестру (ср. Быт 12,10-20; 20,1-18), или похоже поведение его сына Исаака, который также ради своего благополучия унижает свою жену Ревеку (Быт 26,6-11), поступки Иакова, который дважды обманывает своего брата Исава и тем самым обманывает и своего отца Исаака (Быт 25,24-34; 27,1-28,9), при том что после всех этих обманов он получает благословение от Бога. В этих обманах Якова замешана и его мать Ревека, которая, помогая одному из своих сыновей, действует против другого. Подобных примеров в Ветхом Завете немало.
А если говорить о насилии, то как не вспомнить Книги Второзакония и Иисуса Навина, где действует действительно ужасный и негуманный закон, провозглашённый Самим Богом: все города, покорённые израильтянами, должны быть разрушены и их жители убиты – мужчины, женщины, дети, весь скот, а драгоценности должны быть предназначены только для культа, т.е. для Бога (ср. Втор 7, 1-2; 13, 13-19; 20, 16-18). Если этот закон не исполняется, то виновник строго наказан (ср. Ис Нав 7, 1 Цар 15, 2-3). Поскольку сам Бог требует так поступить, то эта проблема из контекста исторического и культурного переходит в проблему богословского характера. Как согласовать такой закон с заповедью любви к врагам, которую завещал нам Иисус? Или еще, как, например, оправдать поступок Иеффая, последствие легкомысленного и вместе с тем жестокого обещания Богу – принести человеческую жертву как благодарение за победу над врагами, которой становится его собственная дочь (Суд 11, 31)? Могли бы перечислить также и другие места.
И, наконец, что касается последнего пункта, затрагивающего эсхатологию, то здесь можно говорить, например, о Книге Иова, в которой тема причин и смысла страдания звучит особенно остро. Но и эта тема, звучащая в Ветхом Завете, может показаться нам сегодня после Пасхи Христа и Его Воскресения недостаточно раскрыта, тем более, что сама Книга Иова никакого ответа на поставленные в ней вопросы не даёт.
Хотя мы в нашей жизни сталкиваемся с поступками людей, о которых мы говорили выше, мы не можем и не хотим, чтобы так было в Библии, в этой Священной Книге. Нам кажется, что в Библии всё должно быть свято и светло. Кроме того мы, потомки греческой культуры, хотим найти в Библии абстрактные, систематические рассуждения, что-то, похожие на философское изложение. Но этого в Библии действительно нет. Библия, как мы видим, опирается на опыт конкретной жизни, которая по своей сути является очень хрупкой и бренной. И Библия рассказывает нам именно о ней, используя часто не рациональные определения, а метафоры и афоризмы. И здесь мы, пожалуй, можем понять и осознать очень и очень важное – поскольку Библия отражает жизнь, воплощая её в конкретно-исторической действительности, она может дать и даёт ответы на вопросы, которые возникают на нашем пути, в наших отношениях. Она действительно актуальна для нас как Слово Божие, через Которое всё стало (ср. Ин 1, 3), она – светильник нашим ногам (ср. Пс 119, 105). И именно как Слово Божие слова этой книги проникают в наши мысли, помогают нам принять решения, сделать выбор, призывают нас войти в чудный свет Бога (ср. 1Петр 2, 9). И Апостольское обращение Папы Бенедикта XVI учит нас не отбрасывать «кажущихся нам проблематичными отрывки Писания. Скорее, следует осознавать, что понимание этих страниц предполагает овладение соответствующими знаниями с помощью умения читать тексты в их историко-литературном контексте и в христианской перспективе» (VD 42), т.е. учитывая их жанр и рассматривая их во свете тайны Христа.
Соответствующие знания, о которых говорит Папа Бенедикт XV – это и изучение времени, в первую очередь, и культурной среды, и жанра, в котором написан определённый текст, и намерения автора. Ведь в действительности, зачастую, проблему представляют не тексты сами по себе, а наш подход к ним. Мы сегодняшние читатели Ветхого Завета хотим принимать эти тексты за исторические факты, видеть в них отражение хронологии истории спасения, то, как она разворачивалась в действительности, начиная от наших прародителей Адама и Евы, и оставляем за собой право на оценку того, что мы читаем. Если же они не исторические, т.е. если то, что написано, не происходило именно так, как написано, то эти тексты будто бы и вовсе не могут претендовать на истину. Мы опускаем из виду или даже не задумываемся над тем, что цель этих текстов заключается не в том, чтобы сообщить нам исторические факты, а как раз в том, чтобы открыть религиозные истины, касающиеся отношений человека с Богом, с ближними, с мирозданием, чтобы показать его внутренний мир.
Более того, наша проблема в том, что мы хотим втиснуть библейские тексты в некую абстрактную систему тех или иных категорий и разного рода установок, парой даже идеологических, в зависимости от наших собственных нравственных, богословских или просто житейских убеждений. Отправные точки весьма и весьма разнообразны: естественный закон, этика, нравственное или догматическое богословие разных школ и т.д. При этом, к сожалению, забываем, что не только наши суждения расходятся, но и богословские, и этические аспекты раскладывают свои акценты в конкретно-исторической перспективе. Если же библейский текст интерпретируется нами на основе только наших установок и убеждений, то он интерпретируется нами идеологически, а это значит, что сам текст не говорит, он молчит. Получается так, что, содержание текста и то, что мы о нем думаем, как мы его интерпретируем, чужды друг другу. И если читать библейский текст именно под этим углом зрения, то он действительно не содержит истины, а только иллюстрирует наше восприятие и понимание истины. Здесь происходит разрыв между истинным содержанием и нашим пониманием читаемого. И тогда уже не важен ни сам текст, ни его содержание, ни анализ, ни осмысление в динамике. Он становится для нас статичным, как «вещь», которую нужно открыть и растолковать с нашей точки зрения.
И всё же, что нам делать, как нам поступать, чтобы предотвратить «манипуляцию» с текстом? Первое условие заключается в том, что текст нужно читать по нормам, которые устанавливает он сам. Это значит, что библейские тексты определяют свое отношение к историческим реальностям согласно литературным жанрам своего времени и строятся на богословских установках своей эпохи, но несмотря на то, они не теряют свою актуальность для нас сегодня. Если мы будем приступать к чтению Библии, изначально понимая это, то многие проблемы, о которых мы говорили выше, отпадут сами собой. Нам следует приближаться и подходить к библейским текстам смиренно, терпеливо, с открытым сердцем. Их не нужно анализировать и воспринимать, как мы воспринимаем памятники искусства и культуры, которыми восхищаемся. Они говорят о Боге, о Его любви и вечном замысле спасения, о жизни и о ее конечной цели, о полноте, общении, а не только о истории и давних временах, как свидетельствует Книга Второзакония: «не с отцами нашими поставил Господь завет сей, но с нами, которые здесь сегодня все живы» (5, 3).
А по поводу нравственности библейских персонажей хотелось бы сказать, прежде всего то, что главная цель библейского писателя не заключается в том, чтобы обсуждать вопросы нравственности и морали. Библия не является кодексом нравственного поведения. Библия является Словом Божьим. Оно живое и действенно, судит сердце (ср. Евр 4, 12) и внутренний мир человека, не только в нравственном смысле, но прежде всего в экзистенциональном, который гораздо глубже. Нравственность, конечно же, важна, но она представляет собой только одно измерение нашей жизни. Истории, о которых мы читаем в Ветхом Завете, передают нам воспоминанием о предках, о тех, кто обосновал израильский народ. Память о предках достойна воспоминания, несмотря на многие нравственные недостатки и неправильные поведения на их пути. В Ветхом Завете вообще трудно найти безоговорочные примеры добродетельного поведения тех или иных персонажей. Книги Ветхого Завета – это книги о человеческих судьбах и они предельно человеческие. Библейские личности не носят на себе печать элитарности. Они переживают трудности свойственные всем людям в их отношениях, будь-то отношения между мужем и женой, родителями и детьми, братьями и друзьями. Их жизнь похожа на нашу.
Более того, ошибки, падения, лукавство, обман, другие неблаговидные поступки отступают на задний план, потому что Ветхий Завет говорит о поиске Бога, о желании человека близости с Ним, дружбы с Ним. Это желание заложено в человека Самим Богом, но наш личный поиск порой бывает горьким и сложным из–за хрупкости нашей свободы и того факта, что мы здесь и теперь не в состоянии полностью проникнуть в глубины жизни. Даже познав Христа, «мы ходим верою, а не видением», как говорит Апостол Павел ( 2Кор 5, 7).
Однако, несмотря на сказанное, Ветхий Завет даёт определённую нравственную оценку поведения, поступков и мотиваций выбора, хотя иногда опосредованно. Да, Иаков действительно обманул своего брата, но он за это ответил. Впоследствии его коснулось горе, когда его обманули его собственные сыновья, и оно было несравнимое с горем его отца Исаака (ср. Быт 37, 31-35). И благословение, которое Иаков получил хитростью, не было, как показала его дальнейшая судьба, просто волшебной удачей. На его долю выпали тяжелейшие испытания. Мы в нашей жизни в таинствах также получаем благословение Бога – и в таинстве Крещения и в таинстве Евхаристии, прежде всего, и в другие моменты нашей жизни, но это отнюдь не отрицает, что все мы призваны нести свой крест.
По поводу темы насилия Ж.-Л. Ска замечает, что повествования о завоевании земель написаны в жанре эпопеи. И в этом жанре побед наполовину не бывает. Победа либо есть, либо её нет. Рассмотрим с этой точки зрения Книгу Иисуса Навина, где очень часто звучит тема жестокого обращения с побежденными. Вспомним, что последняя редакция книги была сделана, когда израильский народ либо ещё находился в вавилонском плену, либо сразу после плена. В этот момент народ, который вынужден был покинуть собственную землю, жаждал возвращения. Ему хотелось возвращения, такого же победного каким было возвращение, по рассказу их отцов, из египетского рабства. Итак, Книга Иисуса Навина представляет собой героическую фреску истории израильского народа в надежде на то, что Бог ещё не оставит свой народ, будет с ним так же, как это уже было. Книга заканчивается на очень высокой ноте – народ заключает завет с Иисусом Навином и обещает во всем повиноваться Ягве, служить Ему (ср. Ис Нав 24, 21-25). Итак, эта книга для Израиля воспринимается как возврат в золотой период своей истории.
Однако и в ней есть места, свидетельствующие о том, что не всё было так просто и идеально, т.е. о том, как это было на самом деле. Иисус Навин, несмотря на то, что Бог заверяет его в Своей поддержке, не полагается всецело на Ягве, а пытается завладеть противником хитростью (ср. Ис Нав 8, 1-2; 10, 8-9). В книге несколько раз прямо сказано о том, что Иисус Навин не овладел всей землёй обетованной (ср. Ис Нав 12, 22б; 13, 1-13; 14, 12; 15, 63; 16, 10; 17, 12. 16). Также и не всегда им применяется закон, требующий уничтожения всех и всего после победы (ср. Ис Нав 2, 9-13; 6, 22-25; 11, 13-14). Подобным образом Иисус Навин не соблюдает во всех случаях закон Моисея (Ис Нав 9), хотя в книге говорится, что он «не отступил ни от одного слова во всем, что повелел Господь Моисею» (Ис Нав 11, 15).
Таким образом, и эта книга раскрывает важные тонкости отношения между человеком и Богом, которые мы видим и в нашей жизни. Бог не отступает от своих обещаний, Он верен в своих словах и всегда хочет даровать нам свою благодать целиком. Бог любит человека, доверяет ему и благосклонен к нему. Но человек никогда не в состоянии полностью принять дары Бога и соработать Ему. По своей благосклонности к человеку Бог даже применяет принцип epikeia, т.е. воспринимает нарушение закона как допустимое отклонение от нормы, как будь–то и Он как законодатель не мог предусмотреть всех возможных обстоятельств. Поэтому и в Книге Иисуса Навина и в других книгах Ветхого Завета мы удивляемся тому, что Бог присутствует не только там, где человек идеально отвечает на Его призыв и полагается на Него, потому что таких случаев просто нет. Бог присутствует в каждой жизненной ситуации и поэтому из каждой ситуации есть выход, но мы его не можем предвидеть заранее. Этот выход нужно каждый раз искать заново и только в таком случае жизнь человека достигнет совершенства, предусмотренного для него Богом, как это было с народам Израиля, который вопреки всем невзгодам, горю и страданию смог завоевать землю обетования.
Нам осталось рассмотреть замечание Ж.-Л. Ска, обозначенное им как недостаточное освящение в Ветхом Завете с точки зрения христианского богословия эсхатологических вопросов. Всем известен диалог Иова и его друзей по поводу страдания, но и Бог не остаётся в стороне от этого спора. И после долгого разговора с Иовом, получив от него смиренный ответ, Бог обращается к Елифазу – одному из трех друзей Иова, которые раньше убеждали Иова в том, что тот виновен перед Богом и что его страдание является наказанием за его грех, т.е. по сути дела отстаивали позиции распределительной справедливости (ср. Иов 4, 1-5,27). Бог обращается к Елиафазу с такими словами: «горит гнев Мой на тебя и на двух друзей твоих за то, что вы говорили о Мне не так верно, как раб Мой Иов» (Иов 42, 7). Иов не соглашается с друзьями, говоря, что их слова абстрактная мудрость, его же жизнь и его собственный опыт свидетельствуют о другом (ср. Иов 12, 14-25; 21, 7-34). Иову не нужны рациональные доводы друзей о причине его страданий, он хочет того, чтобы они и Бог слушали его стенание, были чутки к его слезам, сочувствовали ему и его судьбе, в которой он хочет разобраться.
Кто прав? Из ответа Бога ясно, что Он не поддерживает распределительную справедливость, которую защищают друзья Иова. Вместе с тем Он не соглашается с Иовом, который хочет проникнуть в Божию Премудрость, понять Бога, Который не действует согласно его логике. Бог настаивает на том, что Божьи действия непостижимы для человека и Его Промысел известен только Ему, ведь Он сам на другом месте говорит: «Мои мысли – не ваши мысли, ни ваши пути – пути Мои» (Ис 55, 8).
О чем говорит нам все это? Книга Иова учит нас терпению. Только внимательно чтение раскрывает нам её суть, позволяет нам понять её замысел и значение. Она не говорит только о Боге и страдании. Здесь затрагивается тема сопереживания, здесь есть конфликт персонажей, здесь речь идёт о поиске понять «действие» Бога. Загадка страдания в книге действительно не разгадана, но она остаётся открытой также и в Новом Завете. Факт Воскресения Иисуса открывает перед ней новые горизонты, но видя Иисуса на Кресте, мы осознаём, что Он произнёс в своем страдании все слова страдальцев до Него, даже те, которые прозвучали как крик: «Боже мой! Боже мой! для чего Ты оставил меня?» (Пс 22,1). Иисус не только защищает всех невинных праведников Ветхого Завета, но и Сам становится одним из них. То, что Иисус воскрес, не означает, что Он избежал судьбы других праведников. Он сам страдал до смерти, и смерти крестной (ср. Флп 2, 8) и следы своего страдания Он сохранил также на своем воскресшем, прославленном теле. Итак, воскресение не меняет настоящей жизни, не отнимает трудностей, испытаний. Воскресение проявляется в смерти, точнее после нее: «Не так ли надлежало пострадать Христу и войти в славу Свою?» (Лк 24, 26). Более того, воскресение обещано именно праведным страдальцам, отвергающим подобно Иову, любое наивное утешение. Тем, кто именно в своем страдании ищет Бога с надеждой на воскресение, а не вне его или после него. Страдание праведников Ветхого Завета в Пасхе Христа обретает более полный смысл (sensus plenior), но не отнимает его. После Воскресения Христа наша надежда в страдании обрела конкретные черты, однако, она действенна настолько, насколько мы вверяем свою жизнь Христу. В Нем всё, каждый день может стать новым и вечным.
с. Аленка Арко comloy