Или у нас с малых лет есть призвание, без которого сложно расцвести и быть плодотворным всему остальному? Самое главное призвание, дающее счастье? Призвание быть человеком, любить и прощать в жизни каждого дня, в подражание Тому, к чьей колыбели в Вифлееме мы идём, большие и маленькие?
Тогда в путь! С Ирочкой, Максимом и всей их семьёй.
Мама, папа, Ирочка и Максим поехали на дачу. У мамы там много дел было: и вещи разбирать, и обед готовить, и Ире с Максимом синяки кремом мазать, потому что они как приехали, сразу поставили на бабушкину кровать старый чемодан, стали прыгать на нём, как на батуте, и конечно, все на пол попадали. Бумс и шмяк. А мама стала лечить.
В общем, закрутилась мама и совсем забыла, что у бабушки на даче живут не только собаки, но и куры, кролик и кошка Муська. Забыла и в первый день никого не покормила. Только собак. Но их попробуй не покорми.
— Если их не покормить, то они подумают, что ты — мясо на ножках и тебя съедят, — сказала Ирочка Максиму.
-Ой-ой-ой, — сказал Максим, — не надо.
И пошёл поскорее спать на второй этаж. Спал он плохо, ворочался, вот и мама с ним совсем не выспалась.
А утром звонит маме бабушка и спрашивает:
— Ты кур покормила?
— Нет, — говорит мама.
— А кролика?
— Нет!
— А кошку?!
— Тоже нет!
— И тебе не стыдно?
— Не стыдно, — сердито сказала мама, — у меня Максим всю ночь не спал, и я хожу-шатаюсь.
— А как же тебе их не жалко?
— А вот не жалко! — ответила мама, — лучше бы тебе меня жалко было!
Она так бабушке ответила, потому что бабушка — её мама. И Ирочкиной маме хотелось, чтобы бабушка её пожалела, а не кроликов. А бабушка только трубку бросила.
Мама от этого совсем грустная стала. Оделись они втроём, во двор вышли. В сарай заходят — а там куры важно на насесте сидят, а кролик спокойно хрустит кочерыжкой кольраби. Они ещё и то не съели то, что им бабушка накануне положила.
— Вот, — сказала мама, повеселев, — ничего с ними не случилось! Правильно мне их не жалко было! Ну и где у них тут корм?
Мама совсем не знала, где у домашних животных корм. Она их раньше никогда не кормила. А Ира с Максимом всё знали. Они бабушке помогали, когда мама за компьютером работала. Ира набрала в совочек корма для кролика и высыпала ему в миску, пока мама дверцу держала, чтобы кролик не убежал. А Максим в это время насыпал курочкам целую миску подсолнечных семян. А потом ещё сверху два совка насыпал.
— Зачем так много? — возмутилась Ирочка, — бабушка только один совок им даёт!
— Ничего, — сказала мама, — если я завтра опять забуду, у них будет запас.
— Ничего, — кивнула Ира, — если ты завтра забудешь, мы тебе напомним.
И они пошли кормить Муську. Кошачьей еды для неё не было, были только консервы для собак. Но она их съела с большим удовольствием.
— Может, она собака? — спросила Ирочка.
— И я собака, — сказал Максим, и как выхватит фрикадельку из Мусьной миски.
— Не надо! — крикнула мама и еле успела у него фрикадельку отнять.
И кинула фрикадельку кошке. И Максим этого не видел. И всю дорогу, пока они вдоль речки гуляли, сердился на маму. Говорил, что она сама съела кошачью фрикадельку.
— Вот ещё, — отвечала на это сердитая мама, — тьфу! Нужна мне эта гадость!
А когда наступил вечер, они снова вернулись в сарай. Надо было запереть курочек. На улице уже было темно, а сарае — вообще ничего не видно. Кролик жалобно попискивал где-то в углу.
— Мне страшно, — сказала Ира.
— И мне, — сказал Максим.
— А мне, — пробормотала мама, — кролика жалко. Представляете, он вчера тут целый вечер в темноте один просидел. И днём к нему даже никто не зашёл.
Мама стояла грустная.Ирочка потихоньку вытащила у неё из кармана телефон и набрала сообщение: «Маме жалкокролека». Ирочка только недавно научилась писать эсэмэски, и у неё не всегда получалось. Она сунула телефон маме в руки и сказала:
— Бабушке отправь!
Мама отправила, а скоро от бабушки пришёл ответ. «А мне — тебя жалко»,- написала бабушка. Это она маме написала, потому что мама — её дочка.
— Знаешь, — сказала Ирочка, — а давай я попрошу папу сегодня с Максимом поспать?
— Давай, — обрадовалась мама и стала совсем-совсем весёлой.
А кролику они на ночь оставили свет. Чтобы ему было не страшно.
Однажды Ирочка и Максим укладывались спать после обеда. Мама принесла им пижамки, которые утром вывесила на улице, чтобы они просохли.
Ирочка надела пижаму, а Максим посмотрел на свою и сказал:
— Листик!
— Где листик? – спросила мама, подойдя поближе.
— Вот! – сказал Максим и ткнул в листик пальчиком.
А это оказался не листик, а самая настоящая оса. Она взлетела и ужалила Максима! Прямо в лицо!
Максим схватился за глаз, громко закричал, заплакал, упал на кровать и застучал ногами.А оса с жужжанием вылетела в окно. Мама испугалась и позвала на помощь бабушку. Та прибежала и помогла маме успокоить Максима и помазать ему место укуса зелёнкой.
Максим ещё долго плакал, и маме пришлось лечь спать вместе с ними.
После сна Ирочка вышла во двор и вдруг увидела осу. Она сидела на цветке и пила нектар. Ирочка взяла ведёрко из песочницы и накрыла осу. Вскоре она услышала, как оса бьётся там внутри. Бум! Бум! Ж-жж! Оса хотела выбраться.
— Так тебе и надо, — прошептала Ирочка, — нечего было моего брата жалить. Ему было очень больно!
— Что тут у тебя?
Мама подошла и села рядом на корточки.
— Я поймала осу!
— А когда отпустишь?
— Никогда!
— Но ведь она там погибнет, под ведёрком!
— И пусть! Она же Максима ужалила!
— Знаешь, — сказала мама, — я думаю, это была другая оса.
Ирочка удивленно посмотрела на маму. Потом на ведёрко. И сказала:
Ладно, давай мы её отпустим. Но только скажем, чтобы она той передала, что Максима жалить я больше не позволю!
В сентябре папа, мама, Ирочка и Максим прилетели на море, в Турцию. Жили они в гостинице, а завтракать ходили в кафе. Как-то раз Максимка встал рано, и папа посадил его в коляску и повёз на улицу, чтобы он маме и Ирочке не мешал спать. Только записку оставил: «Ждём вас в кафе». Проснулись Ирочка с мамой, зубы почистили, оделись и побежали скорее в кафе: надо было Максима у папы забрать, потому что он папе по-человечески позавтракать не давал, то яичницу схватит рукой, то хлеб на пол швырнёт. Бегут они, и вдруг мама остановилась.
— Смотри, — сказала она, — улитка!
Ира села на корточки. Эта улитка была не похожа на тех, что они вчера нашли возле детского бассейна. Там ракушки оказались пустыми и плохо пахли. А эту ракушку нёс на спине блестящий слизняк с рожками. Он тащил её поперёк дороги, выложенной плиткой, к самому краю.
— А вдруг она упадёт? – заволновалась Ирочка.
— Не упадёт, — успокоила мама, — улитки умеют ползать не только слева направо, но и сверху вниз. Вертикально.
И правда. Улитка доползла до края дорожки и заскользила по бортику вниз, к травке.
— Я хочу её взять! – сказала Ирочка, — и показать папе!
Она уже протянула руку, но мама остановила её.
— Не надо! Мы взяли с собой вчерашние ракушки, потому что они были пустыми. А это живая улитка. Она ползёт к своим деткам.
— Это улитка-мама? – спросила Ирочка.
— Да. Представляешь, если меня, твою маму, кто-нибудь захочет унести?
Ирочка вздохнула.
— Пойдём, папа заждался.
Не успели они пройти и пары шагов, как мама нашла ещё одну улитку. Черную и крошечную. Тоже живую.
— А эту взять можно? – спросила Ирочка.
— Нет, конечно! Это улитка-детка! Ей можно показать дорогу к маме.
Ирочка обрадовалась и сказала:
— Вон, детка, твоя мама!
И улитка-детка поползла к маме.
Когда они пришли в кафе, папа посмотрел на них сердито. Мама сразу Максима забрала вместе с коляской, а Ирочка объяснила папе, что им пришлось задержаться из-за улиткиных деток. Их оказалось двенадцать, и каждой надо было показать дорогу к маме.
Папа у Ирочки строгий. Не любит, когда Ирочка пачкает одежду. Однажды Ирочка надела чёрные шорты и решила папу испугать.
— Думаешь, это у меня чёрные шорты? – спросила она.
-Да, — сказал папа.
— Нет! Это я чёрной краской ноги вымазала!
-Ой, — сказал папа.
— Думаешь, это краска у меня чёрная на ногах? – снова спросила Ирочка.
— Ну, да…
— Нет! Это я пластилином ноги обмазала!
— Ужас какой!
— Думаешь, это пластилин у меня на ногах?
— А разве нет?
— Это мазут! Чёрный-пречёрный и не смывается! — сказала Ирочка, вспомнив комки чёрной грязи, в которые они с Максимом вляпались на пляже возле того места, где взрослые гоняли на катамаранах.
— Мамочки…..
— Думаешь, это мазут у меня на ногах?
— Ой-ой-ой… Не говори! Я боюсь! — сказал папа и понарошку упал в обморок.
— Не бойся, папочка. Это шорты просто чёрные.
— Уф, — сказал папа, поднимаясь и отряхиваясь, — какое счастье!
— Только они вот тут внизу испачкались чуть-чуть…
— Ничего-ничего! Главное, не в мазуте, — сказал папа и улыбнулся.
Мама вечерами часто в интернете сидит. И даже иногда ночами, когда все спят. Поэтому ей утром вставать тяжело бывает.
Ирочка как-то встала, а мама ещё спит. И Максим проснулся, а мама всё спит и спит.
— Давай маму будить? — сказал Максим, — я есть хочу.
И он на маму залез и стал прыгать.
— Эй! — сердито сказала мама, но глаз не открыла.
— Слезай, Максим! — крикнула Ирочка, но брат не послушался, и пришлось его стягивать за ноги.
— Не хочу! Пусти! — вопил Максим, но Ирочка его всё равно стащила.
Тогда он затопал ногами и кинул в Иру книжкой. Она рассердилась и шлепнула Максима по попе. Брат закричал, что было сил, а мама голову из-под одеяла вытащила и говорит:
— Ну что же вы за дети такие?! Почему поспать не даёте? Безобразие просто!
И на другой бок повернулась. И даже с головой под одеяло спряталась.
— Мама! Повернись обратно! — потребовал Максим и даже попытался залезть на мамину кровать, но Ирочка снова стащила его.
— Пошли! — прошептала она, — я кое-что придумала!
Она увела брата в другую комнату. Из комнаты сначала послышалось: бум! Бряк! Ой! А потом «Тихо! Тихо!». Это Ира сказала Максиму:
— Тихо, тихо! Я подниму фломастеры. А ты пока сними с них крышечки.
— Фломастеры, — сквозь сон пробормотала мама, — всё, конец! Они же всю квартиру изрисуют….
Мама попыталась встать и открыть глаза, но у неё не получилось. И она снова заснула. Сквозь сон маме слышалось:
— Ай! Моё! Отдай! Отдай немедленно! Вот тебе! Ну-ка! Сядь сюда! И слушайся!
«Ох-ох, — сквозь сон думала мама, — никогда больше не буду в интернете сидеть так долго». Но всё равно — встать с кровати мама никак не смогла. Очень уж спать хотелось.
Проснулась мама от щекотки. Кто-то ласково щекотал ей шею.Открыла мама глаза и видит: прямо над ней чья-то чёрная мордочка.
— Привет, — сказала мордочка.
— Ой, — сказала мама, — это ты меня щекочешь?
— Ага, — сказала мордочка и опять защекотала маму.
Вжик-вжик.
— А ты кто? — засмеялась мама.
— Я коровка, — сказала мордочка, и тут мама увидела красное, в чёрную точку, тельце, а ещё рожки и лапки.
Всё это было на листке бумаги, который держал Максим. Мама подскочила на кровати.
— Ира! Ты сама нарисовала божью коровку?
— Нет, — сказала Ирочка, — мне Максим помогал. Вот, усики пририсовал.
— Вот это да, — сказала мама, — мы же с тобой целый час пытались её нарисовать вчера. Значит, со мной не получилось, зато с Максимом — просто отлично. Погоди, я быстренько умоюсь и ещё раз все рассмотрю.
Мама вскочила с кровати и побежала в ванную.
— Вот видишь, — сказала Ира Максиму, — я же говорила, что точно есть способ её разбудить.
— Да, — сказал Максим, вытащил из-за спины фломастер и быстренько нарисовал у мамы на простыне каляку-маляку, огурчик и самолёт в облаках.
Мама пожарила яичницу для папы и стала варить кашу для Ирочки.
Папа съел кусочек яичницы и проворчал:
— Ну вот! Не солила?
— Я думала, ты посолил, — сказала мама.
— С какой стати? – возмутился папа, — ты же готовила! Без соли невкусно!
— Мама, — тихонько сказала Ирочка, — а ты мою кашу посолить не забыла?
Но мама не слышала. Она спорила с папой.
— Ты, — сказала она ему, — посолить сейчас можешь! Прямо в тарелку.
— Прямо в тарелку невкусно, — упорствовал папа.
— Мама! – снова позвала Ирочка, но та, огорчившись, вышла в коридор.
Тогда Ирочка посолила кашу сама. Насыпала соль прямо в кастрюлю. Немного. Всего две чайные ложки. Как сахар в чай.
Когда мама вернулась, папа уже доел яичницу, а Ирочка сидела за столом, повязав салфетку.
Мама остудила кашу и налила Ирочке. Они с папой не смотрели друг на друга. Папа принялся мыть тарелку и сковородку.
Ирочка попробовала ложку каши и скривилась.
— Что?! – возмутилась мама, — тебе тоже надо было посолить кашу?
— Нет, — тихо сказала Ирочка, — я её сама… посолила… немножечко. Только она…
Мама нахмурилась и попробовала кашу.
— Тьфу! Какая гадость!
Она выплюнула кашу в раковину, и попала прямо в сковородку, которую мыл папа.
— Эй! – рассердился он, — ты чего?
— Да она солёная! Как… Как… солёный огурец!
— Я немножко, — пробормотала Ирочка, — всего две ложки соли.
— Две ложки соли? – повторил папа, — ты насыпала в кашу целых две ложки соли, а я даже не заметил?
— Ты яичницу ел, — сказала Ирочка, — хоть она и несолёная была.
— Бедный ребёнок! – сказала мама, — остался без завтрака. Всё из-за тебя.
— Нет, из-за тебя! – ответил папа, но оба они улыбались. И с ними рядом было хорошо. А Ирочке разрешили съесть на завтрак йогурт. Папа даже посыпал его тёртым шоколадом, и йогурт стал похож на торт. А торт на завтрак – это гораздо лучше солёной каши.
У Максима ночью резались зубки. Он громко плакал и мешал всем спать. Утром у мамы были красные глаза. Она их всё время тёрла и всё путала. Надела Ирочке на улицу разные варежки. Одну красную, другую жёлтую. И покатила коляску в сквер.
— Мама, а на какой свет светофора можно идти? — спросила по дороге Ирочка. Она ехала на задней подножке коляски Максима.
— На зелёный, — ответила мама, зевая.
— А на красный надо стоять?
— Ага!
Мама снова зевнула, свезла коляску с тротуара и стала переходить дорогу на зелёный свет. Машины стояли и ждали, пока они пройдут. Вдруг Максим закапризничал. Он стал махать руками и ногами. И выпал из коляски посередине дороги! Какой ужас! Мама так хотела спать, что забыла пристегнуть его ремешками, и теперь Максим лежал прямо перед машинами. Мама бросилась поднимать его. А Ирочка заметила, что зелёный свет мигает! Сейчас зажжётся красный! А машинам – зелёный! Они поедут и наедут прямо на Максима, которого всё никак не поднимет мама.
Ирочка очень боялась машин. Но папа говорил ей, что она старше Максима и должна его защищать. Поэтому она соскочила с приступки, повернулась к машинам, выставила вперёд варежки и закричала:
— Эй, машины! Не смейте двигаться! Тут лежит мой брат! Сейчас мама поднимет его, и мы уйдём!
Кто-то из водителей засигналил, но с места не сдвинулась ни одна машина. Водители с удивлением смотрели на маленькую девочку, которая выставила вперёд варежки – одну жёлтую, другую красную. А на красный свет ехать нельзя, это всем известно!
Мама, наконец, усадила Максима, поставила Ирочку и быстро увезла их на тротуар.
— Вперёд! – закричала Ирочка.
И машины поехали.
— Ну и ну, — сказала мама, — я теперь спать совсем не хочу. Ой, Ирочка, я тебе разные варежки надела! Надо было обе жёлтые!
— Нет, — сказала Ирочка, — я им красную варежку показала, и они не двигались. Так что ты мне правильные варежки надела. Светофорные.
Ирочка не любит гулять вечером. Ей кажется, что уже темно и на улице страшно.
— Совсем не страшно, — говорит мама, — там горят фонари. Давай, надевай колготки!
Ирочке неохота надевать колготки. Они такие противные, так тяжело натягиваются!
— Давай я тебе помогу, — говорит мама.
Но Ирочка по-прежнему ворчит. Она не хочет на улицу! Там дует ветер! И снег сыпется прямо в лицо! А руки всё время мёрзнут, и пальчикам больно!
— Можно я останусь дома, — просит Ирочка.
— Нет, — говорит мама, — у нас в семье так уж заведено. Каждый вечер ходим на прогулку. С этим не поспоришь.
Ирочка со вздохом позволяет натянуть на себя шапку и куртку. Она ноет всю дорогу. «Не хочу, не хочу… мне не нравится зима!».
На улице папа начинает бегать по снегу. Максим смотрит на папины следы и смеётся. А потом берёт лопатку и кидает снег в воздух. Ирочке всё это неинтересно.
— Мы скоро пойдём домой? – спрашивает она у мамы.
Папа начинает гоняться за Ирочкой, чтобы уложить её в снег. Но Ирочке и это не смешно. Она хочет домой.
А потом… Папа начинает гоняться за мамой. По-настоящему! И мама визжит и убегает от папы! А потом он её догнал и тоже толкнул в снег! А она плюхнулась и засмеялась!
И Ирочка засмеялась. Надо же – мама вся в снегу!
— Пошли на горку? – спросил папа.
— Не хочу, — снова заупрямилась Ирочка.
Но папа придумал вот что. Он встал у подножья горки, расставив ноги. Его ноги были воротцами. И Ирочка съезжая сверху, попадала в эти ворота. Вот веселье! А потом она придумала съезжать на животе ногами вниз. И каждый раз проносилась сквозь воротца!
— Пора домой, — сказала мама, но Ирочка стала просить, — я хочу ещё проехать в воротца! Ну пожалуйста!
И они ещё долго катались и смеялись. А потом пошли домой ужинать. Даже не пошли, а побежали. Потому что нагуляли огромный аппетит.
Ирочка и Максим обувались, чтобы идти на улицу. Тапочки домашние снимали, а кроссовки надевали. Сели они на пол, чтобы удобнее было. А мама им строго говорит:
— Не сидите на полу! Я балкон открыла, оттуда дует!
— Ничего не дует, — возразила Ирочка.
— Не дует! – повторил Максим и бросил кроссовку.
Мама села на корточки и стала его обувать.
— Вот сидите на полу, продует вас, а потом кто будет сопли лечить? Я?
Мама наклонилась совсем низко, и вдруг Максим обнял её за шею и сказал:
— Люблю мамулю!
Ирочка быстро завязала шнурок, подскочила к маме и тоже обняла, с другой стороны.
И я люблю маму!
Люблю мамулю, — повторил Максим и сильно маму к себе потянул.
И я люблю! – настаивала Ирочка и к себе тянула.
Так они и тянули, то в одну сторону, то в другую, пока мама сама на пол к ним не упала и не засмеялась. Так они втроём на полу и оказались. А мама их обоих обняла, к себе прижала и говорит:
— И я вас люблю. Крепко-крепко.
Так они сидели на полу, обнявшись, и молчали. А с балкона совсем не дуло. Потому что солнечный денёк-то был.
Ю. Кузнецова «Ирочка.
Рассказы для маленьких детей о радостях будничных открытий».
Опубликовано с разрешения автора
