Детство и юность
Болеслав Слоскан родился 31(19) августа 1893 года в Стирниене, Латвия, в семье фермера, однако его отец одновременно работал в полиции. Поскольку он отказался перейти в православие, то так никогда и не получил продвижения по службе. Мать Болеслава была практически неграмотной, но была человеком искренней и горячей веры. Она воспитала шестерых детей, четверых мальчиков и двух девочек.
В течение первых трех лет учебы Болеслав ходил в деревенскую школу, а потом четыре года в школу в Резекне. Когда он получил начальное образование, то сообщил отцу о желании стать священником. Для этого было необходимо знать латынь, и Болеслав нашел учителя-еврея. В 1911 году Болеслав приехал в Петербург и поступил в семинарию, там он учился до 1916 года, и продолжил учебу в Академии (до ее закрытия в 1918 году).
Священник прихода святой Екатерины
21 января 1917 года в Петрограде Болеслав Слоскан был рукоположен в священники архиепископом Яном Цепляком и был назначен викарием церкви св. Екатерины, где как раз в это время настоятелем был о. Константин Будкевич. Слоскану доверили дела, связанные с каноническим правом. Он окормлял также католические приходы в пригородах Петрограда и других городах — Шлиссельбурге, Кронштадте, Петрозаводске. С 1923 года о. Болеслав служил в храме святого Бонифация, затем стал настоятелем храма св. Станислава. В 1924-25 гг. он был администратором прихода свв. Петра и Павла в Москве, а затем — прихода св. Варвары в Витебске. В 1926 он снова был назначен викарным священником прихода св. Екатерины в Ленинграде.
Епископ
Отец Мишель д’Эрбиньи SJ, президент Папского совета по делам Восточных Церквей (1880-1957), был назначен Ватиканом для ведения диалога с советскими властями. Его главной, но секретной, задачей было восстановление разрушенных структур Католической Церкви в Советской России. По дороге в Россию д’Эрбиньи был принят в Берлине Папским нунцием, Эудженио Пачелли, (будущим Папой Пием XII), который тайно рукоположил его в епископы. Посетив Москву, Одессу и Киев, д’Эрбиньи приехал в Петроград 4 марта 1926 года. В это время в городе и пригородах было еще 12 католических приходов и 15 священников. С ними Папский посланник встретился в храме святой Екатерины. Узнав о такой встрече, сотни католиков пришли в этот день в храм и приступили к таинству исповеди. Там д’Эрбиньи встретился и с молодым отцом Слосканом, которому было 33 года. Весной 1926 года Болеслав Слоскан отказался от латвийского гражданства в пользу советского. Для этого ему пришлось заплатить крупную сумму денег, но он думал, что это поможет ему продолжать служение в Петрограде. Отец Неве, тайно рукоположенный д’Эрбиньи в епископы в Москве, писал последнему о Слоскане как о человеке “простом, но святом”. Указом Папы Пия XI 10 мая 1926 года в Москве, в церкви святого Людовика, французский епископ Мишель д’Эрбиньи тайно посвятил Слоскана в епископы и назначил его апостольским администратором Могилевской и Минской епархии. . Когда Слоскан вернулся в Петроград, в храм святой Екатерины, никто и не догадывался, что смиренный священник стал епископом. Д’Эрбиньи просил его никому не сообщать о его новом служении раньше августа-сентября. 14 сентября 1926 года Болеслав Слоскан официально стал епископом Минской епархии, а перед этим присутствовал на епископской хиротонии Антония Малецкого в Петрограде на Ковенском переулке. К новому служению Слоскан отнесся со всей ответственностью, верный своему принципу: “Я делаю то, что, как считаю, является моим долгом”. Его деятельность быстро оказалась несовместимой с новыми порядками, и власти приняли решение как можно скорее от него отделаться.
Арест и заключение
Поскольку ГПУ начало угрожать прихожанам и требовать, чтобы они оклеветали епископа, у приходилось сохранять у себя копию всего, что было им сказано публично. Ему было необходимо ограничивать себя и читать заранее приготовленные тексты, в которых было выверено каждое слово. Несмотря на осторожность епископа, его свобода продлилась всего год. В его квартиру были подброшены секретные материалы, и Слоскан был арестован. Слоскан был перевезен на Лубянку, в Москву. В течение четырех месяцев он сидел в одиночной камере №18. Допросы шли по ночам, Слоскан был обвинен в шпионаже в пользу иностранных государств. Слоскан написал рапорт судебным властям, в котором доказал безосновательность обвинений против него. Узнав об этом, агенты ГПУ стали воздействовать на Слоскана уговорами и даже разрешили ему читать духовную литературу. Именно тогда ему в руки попал польский перевод “Размышлений” французского иезуита Пьера Шеньона. Однако Слоскан отказался уничтожить свой рапорт, и тогда пряник сменился на кнут: епископу не давали ни спать, ни есть, и поместили в камеру, где было то невыносимо жарко, то жутко холодно. В своем дневнике Слоскан писал: ” Через какое-то время температуру меняли. Воздух становился ледяным. Но Бог хранил меня, и я не заболевал”. Поскольку даже пытки не смогли сломить епископа, основное обвинение в шпионаже было снято (был найден солдат, подкинувший военные материалы в квартире Слоскана). Слоскан был тем не менее приговорен в трем годам каторги на Соловках.
Слоскан По пути на Соловки
Слоскана этапировали в Ленинград, где ему удалось встретиться с Антонием Малецким. “Моим первым вопросом, — пишет Слоскан, — был, не пришлось ли кому-нибудь пострадать из-за меня. Я был очень счастлив, что ни у кого из наших, ни в Ленинграде, ни в Москве, не было из-за меня проблем. Я воспользовался этой возможностью, чтобы исповедоваться через двойную решетку, которая нас разделяла. Мое сердце было исполнено огромной радости”.
Слосканс смог написать письмо своим родителям только через пол года заключения.
“Дорогие мои родители,
Наверняка вы узнали из газет о том, что я арестован. Пол года спустя, для меня, наконец, стало возможным написать вам. Я всегда любил проповедовать слово нашего Господа: “и волос с головы вашей не пропадет”. Теперь я знаю на собственном опыте, что все, что происходит по воле Божией или по Его попущению, ведет нас ко спасению. За пятнадцать последних лет жизни я не получал столько благодати, как за последние пять месяцев, когда я нахожусь в заключении. Заключение — это самое великое и самое прекрасное событие моей внутренней жизни, хотя я жалею о том, что не могу служить мессу.
Дорогие родители, молитесь обо мне, но делайте это без тревоги и грусти. Позвольте вашим сердцам как можно больше открыться любви. Я так счастлив теперь, что научился любить всех людей, даже тех кто, как кажется, этой любви недостоин. Они и есть самые несчастные. Умоляю вас, не дайте никакой жажде мести или чувству горечи проникнуть в ваши сердца — если бы это случилось, мы бы уже были не христианами, а фанатиками. Меня приговорили к трем годам. Я прошу вас снова: “Молитесь!” Благословение Бога Всемогущего, Отца, Сына и Святого Духа, да снизойдет на вас и почиет на вас всегда.
Ваш сын,
Болеслав Слоскан”
В Страстную Пятницу 6 апреля 1928 года Слоскана вместе с двенадцатью священниками направили на тяжелые работы по строительству военной дороги. В лагере Слоскану иногда удавалось тайком отслужить Мессу. Один из охранников передавал Слоскану все необходимое для Мессы. Слоскан прятал Святые Дары, завернутые в кусочек ткани, под деревом, и католики тайком приходили туда и причащались. Это продолжалось в течение нескольких недель, пока соучастие охранника не открылось и он не был брошен в темницу. У священников изъяли все богослужебные книги и все, что могло пригодиться для Мессы. Самих священников разъединили и отправили на еще более тяжелые работы. Слоскан был отправлен на остров Анзер, где содержались уголовники.
Даже на Анзере нашлись верующие, как католики, так и православные. Они старались молиться вместе. у приходилось служить Мессу лежа, чтобы не быть замеченным. Он лежал на спине, положил хлеб и вино себе на грудь, и совершал Таинство Евхаристии.
Слоскан Постепенно здоровье епископа стало ухудшаться, он оглох на одно ухо, и у него парализовало ногу. Однажды Слоскана нашли едва живым на обочине дороги. Позвали врача-еврея, такого же заключенного, и тот смог вернуть Слоскана к жизни. По словам самого Слоскана, за первый год его пребывания на Соловках из тысячи заключенных погибло семьсот.
Освобождение и новый арест
В середине октября Слоскан внезапно получил приказ об освобождении. Ему даже была дана свобода выбора места жительства (за исключением семи регионов). Он выбрал Могилев, чтобы вернуться к своей пастве. Приехав туда, Слоскан отслужил торжественную святую Мессу в соборе. Но ровно через неделю после освобождения он был снова арестован и отправлен на три года в Сибирь.
Когда эшелон с заключенными прибыл в Енисейск, кто-то вслед Слоскану выбросил из поезда пакет с “Историей одной души” святой Терезы из Лизье. В начале у Слоскана была относительная свобода действий, но затем без всяких объяснений он был помешен в камеру с красноречивой табличкой на двери: “Смертник”. В этой камере Слоскан предавался чтению книги святой Терезы, но поскольку французского языка он почти не знал, а книга была на языке оригинала, то это было нелегко. В середине июня его отправили по этапу дальше на север, в Старо-Турухтанск. Епископ оказался в 4000 км от паствы, но здесь он пользовался относительной свободой — лишь каждые пять дней ему надо было приходить отмечаться в колонию. Слоскан ловил рыбу, что позволило ему не умереть с голоду в этом заснеженном крае. У него не было никакой связи с внешним миром, кроме как через журнал “Безбожник”, единственное печатное издание, доступное в колонии. Потом порядки ужесточились, контроль стал более жестким. 17 ноября 1932 года Слоскану сообщили, что его повезут в Красноярск, за 1400 км от колонии. Путь продолжался 35 дней и ночей. В Красноярске Слоскан был помещен в тюрьму под названием “Собачник”.
18 января его поместили в самую “комфортабельную” камеру, в которой была проточная вода. Слоскана покормили и дали чистую одежду. Потом к нему с визитом пришел посол Латвии в СССР и сообщил, что Слоскан будет обменян на коммуниста Стаховского, который был приговорен в Латвии к 8 годам заключения за шпионаж в пользу СССР. Однако, желанием Слоскана было не уехать, а попасть к своей пастве. Слоскан заявил, что только приказ Папы Римского заставит его уехать из СССР. Он был готов умереть в изгнании в Сибири скорее, чем спокойно жить в свободной Латвии, вдалеке от своих овец. Наконец Слоскану сообщили, что Папа предписывает ему уехать из СССР. Епископу пришлось согласиться. Обмен произошел 22 января 1933 года на пограничном пункте Индра.
После освобождения Слоскан отправился в Рим, чтобы встретиться с Понтификом, который сообщил ему о том, что не давал распоряжения уехать из СССР. Епископ понял, что его окружение пошло на ложь для того, чтобы вызволить его из СССР, и был смертельно огорчен. Епископ стал работать профессором в Рижской духовной семинарии, а позже преподавал на богословском факультете Латвийского университета.
Война
На этом страдания Слоскана не завершились. Когда в 1944 году Вермахт отступал с территории Латвии, Слоскан был отправлен в Германию, тогда как его восьмидесятилетняя мать и брат были заживо сожжены в своем доме, другой брат отправлен в Сибирь, где и погиб, а сестра, вернувшись с сибирской каторги, вскоре умерла от истощения. Сам Болеслав Слоскан оказался в лагере для военнопленных в Шнайдемюле на польской границе. Благодаря заботе немецких епископов латвийский епископ был освобожден и отправлен в Баварию, где и встретил окончание Второй мировой войны.
Бельгия
В 1946 году Болеслав Слоскан переехал жить в Бельгию, возглавив латышскую духовную семинарию. С 1952 года Слоскан стал апостольским представителем для католиков из России и Белоруссии в Западной Европе. Папа Пий XII поручил ему окормлять беженцев из России, Белоруссии, Латвии и Эстонии.
Под его опекой были 40 студентов, которые учились в Лувенском католическом университете. Болеслав Слоскан более тридцати лет провел в аббатстве Мон-Сезар в Лувене, Бельгия, и скончался в возрасте 88 лет в Великую Субботу 1981 года под пение Salve Regina. Свидетели говорят о том, что его уход был моментом встречи неба и земли. “Его лицо сияло и он открыл глаза, посмотрел на небо. В один момент он преобразился, и так сильно, что присутствовавшие не смогут никогда этого забыть. Это произошло как раз в тот момент, когда мы пели post hoc exsilium… Тронутые до слез, мы продолжили: “Regina caeli, laetare, alleluia!” Это было на кануне Пасхи. (Анес Бампс)
Возвращение на родину
Более чем десятилетие спустя, 10 октября 1993 года, останки Болеслава Слоскана были торжественно перевезены в Аглонскую базилику в присутствии главы Римско-Католической Церкви в Латвии епископа Яниса Пуятса, всех латвийских прелатов, а также официальных представителей Латвии и Бельгии.
В апреле 2000 года Рим начал процесс канонизации епископа Слоскана. Собранные материалы были отправлены в Рим, где особая комиссия из девяти богословов занималась их исследованием. 8 ноября 2004 года все члены комиссии проголосовали за признание жизни и деяний латышского епископа добродетельными. Процесс беатификации слуги Божиего Болеслава Слоскана (апостольский декрет от 20 декабря 2004 года) готовит рижская епархия.
Подготовлено Юлией Ивановой. В подготовке использованы материалы “Нашей газеты” (Даугавпилс, 16.08.2005), Интернет-сайта епархии Намюра (Бельгия, http://www.catho.be) и книга S. Van Calster, D. Hanssens OSB “Mgr Boleslas Sloskans, l’Aneantissement silencieux”
