Кто нуждается в покаянии? Все. Потому что мы все грешники.
Если, как написал святой апостол Иоанн, мы говорим, что не имеем греха — обманываем самих себя, и истины нет в нас. С одной стороны Священное Писание все время напоминает нам, что мы грешники, и это ужас, но с другой — посмотрите, что нельзя нам сравнивать себя с другим человеком, когда думаем о своих грехах. Может быть так, что если я вижу, что люди убивают друг друга, прелюбодействуют, совершают страшные грехи, а я этого не делаю, значит, могу сказать, что я не грешник, потому что по сравнению с другими людьми я совершенно святой.
Для меня откровением стала встреча с человеком, который был исповедником Иоанна Павла II. Иоанна Павла я безгранично уважаю и считаю святым не из-за его должности, но просто как человека. И когда я узнал, что у него есть исповедник — задумался: “Значит, он исповедуется, и часто”. Я подумал: “Ну как же, какие грехи могут у него быть?” Вот вопрос.
Если мы исповедуемся, и думаем, что должны исправиться, стать более святыми, в чем мы будем исповедоваться через месяц, если мы со всем уже справимся? Ведь во мне не будет никакого греха.
Дело в том, что если мы любим Бога, если через Таинство примирения мы становимся ближе к Свету, мы лучше видим ту грязь, которая еще осталась на нас. Будем еще ближе к Богу, и будем еще лучше видеть оставшуюся грязь. Парадокс в том, что чем больше будем становиться святыми, тем больше будем осознавать, что мы грешники, потому что совершенное соединение и примирение с Богом будет тогда, когда увидим Его лицом к лицу. Таинство Покаяния, Примирения дает нам ту благодать, что мы можем быть ближе и ближе к Богу, хотя еще и остаемся грешниками. Поэтому не будем никогда сравнивать себя с другим человеком, но будем думать о Боге: кто Он и кто я по сравнению с ним.
Что такое грех?
Можно сказать словами катехизиса, что это преступление против Божиих и церковных заповедей, сознательное и добровольное. Если я добровольно и сознательно поступаю против Божией заповеди, я грешу. И это грех. Но такой подход может быть правовым подходом к греху и к исповеди.
Нельзя забывать, что грех — это всегда оскорбление Бога. Это разрыв общения с Ним и Церковью, потому что Церковь — это одно Тело, мистическое Тело Христа. И когда один человек грешит, тело разрывается, оно болеет, и любой грех — это разрыв общения с Богом и Церковью. Конечно, это оскорбление Бога выражается преступлением против Божиих заповедей, но всегда нужно думать не о том, что я подчиняюсь какому-то закону, но о том, что у меня личная встреча с Богом. Соблюдая заповеди, я думаю, что мне нельзя сделать грех не из-за закона, а ради Того, кто этот закон установил.
Если мы уже знаем, что такое грех, то что нам делать с теми грехами, которые на нас еще остались? Первое — это первородный грех, от которого Бог очищает нас в Таинстве Крещения. Но мы все-таки грешим, грешим второй раз, оскорбляя Бога, который дал нам такую благодать и очистил нас от всего.
Сколько можно? Сколько терпения у Бога, что прощает нам грехи? Иногда эта мысль делает так, что люди не приходят на исповедь, потому что сколько можно Бога обижать и сколько терпения у Него? Его терпение бесконечно, и Его милосердие бесконечно. Иисус сказал Петру, который спросил: “Сколько я могу прощать человека, который обижает меня? Семь раз?” — “Не семь, а семьдесят раз по семь”, — что значит всегда.
Что такое грех? И как можно избавиться от него?
Во-первых, (это несовершенный пример), представим, что мы марионетки в руке Бога. Мы конечно, свободные, это просто сравнение. Но эти ниточки, которыми мы привязаны к Богу, дают нам жизнь, и мы двигаемся из-за того, что подчиняемся этой руке. Если кто-то подумает: “Я не буду подчиняться” — как в той песенке: “По ниточке, по ниточке ходить я не желаю, отныне я, отныне я живая” — и чик, отрезает ниточку, что случается с марионеткой? Она не будет двигаться, она умрет, потому что отрезан источник движения. И так случилось с нами во время первородного греха. “Я не буду подчиняться, я свободный человек”. Чик — и не могу двигаться.
Если вдруг осознаю, что мне нужно воссоединение с Богом, что я могу сделать? Я не могу двигаться. Как я могу снова привязать эту ниточку? Не могу пошевелиться. Это возможно только одним способом — что эта рука снизойдет вниз. И она сошла. Бог спустился с небес на землю, чтобы привязать эту ниточку, чтобы мы опять имели жизнь, чтобы опять могли духовно двигаться, и это благодать, которую Бог нам дает. Он сам, Он первый спускается. И всегда, когда мы отрезаем эту ниточку, Бог спускается, и хочет только того, чтобы мы согласились, и признались, что мы мертвы и нуждаемся в Его движении.
Значит, чтобы примириться с Богом, нам нужно Божие действие. Никто сам не может примириться с Ним. Бог сам всегда выходит человеку навстречу. Если мы хотим найти образец Таинства Покаяния в Евангелии, я предлагаю прочитать в Евангелии от Луки притчу о потерянной овце, (Лк 15,6) и притчу о блудном сыне (Лк 15,11 — 32).
Еще два события, о которых написал апостол Иоанн (Ин 8), это когда Иисус прощает женщину, взятую в прелюбодеянии, и говорит ей: “Я не осуждаю тебя, иди и больше не греши”. Это образец Таинства Покаяния, Примирения.
Второе событие — на берегу Генисаретского озера (Ин 21), когда воскресший Иисус встречает Петра, и спрашивает его: “Любишь ли ты Меня?” Трижды спрашивает его: “Любишь ли Меня?” Петр согрешил, и Иисус выходит ему навстречу и спрашивает: “Любишь ли ты Меня?” Это вопрос в Таинстве Покаяния.
Предлагаю, чтобы всегда, когда мы готовимся к исповеди, чтобы мы читали эти тексты из Евангелия. Они помогут нам увидеть самое главное в Таинстве Покаяния: милосердного Отца, пастыря, который ищет потерянную овцу, Иисуса, который прекрасно знает грехи Петра, и Сам подталкивает его к тому, чтобы он исповедовал свою вину, и Иисус, который никогда человека не осуждает. Как с этой женщиной: все осуждали ее, и сам Иисус ее спрашивает потом: “Никто не осудил тебя? Никто не бросил в тебя камень?” — “Никто”. Кто мог это сделать? Единственный, кто без греха, то есть Иисус. И Он тогда сказал: “И Я не осуждаю тебя. Иди и не греши больше”.
То, что я сейчас говорю, это не систематическая лекция, доклад о таинстве Покаяния и Примирения, но попытка ответить на несколько вопросов.
Вопрос, который мы часто слышим: почему я не могу сказать Богу свои грехи напрямую? Почему нельзя пойти в лес, подумать о всех своих грехах, поплакать, и Бог мне их простит? Может быть и простит, но я никогда об этом не узнаю. Я не услышу слова: “Я прощаю тебе, иди в мире”. Я могу честно, искренне сказать Богу все свои грехи, но никогда не буду уверен. Нужно, чтобы я услышал эти слова.
Если ребенок обидел маму или папу, и он раскаивается, но они ему ничего не скажут, он все время будет ходить с угрызениями совести. А если они позовут его к себе и скажут: “Я прощаю тебя, я люблю тебя” — это будет настоящее освобождение.
И Бог хочет сказать кающемуся грешнику: “Я прощаю тебе грехи, Я отпускаю тебе грехи” — для этого нужен голос, нужен человек, которого Иисус назначил, нужен священник. Конечно, он нам может мешать как человек, как знакомый, как грешник, такой же, как мы, но если мы доверимся Богу и поверим, что таким образом Он хочет эту благодать дать нам, мы ее получим. И это будет для нас настоящее освобождение.
Разные причины могут мешать нам приступить к исповеди: этот человек, которого я стесняюсь. Во-вторых, может быть так, что из-за каких-то исторических причин человек боится сказать: а вдруг он расскажет всем?
Существует тайна исповеди, и священник под страхом строгого наказания обязан сохранять тайну в отношении всех грехов. Если бы кто-то, кто исповедовался, сказал о нем, что он что-то плохое сделал во время исповеди, он не может защитить себя, потому что ничего не может сказать — такая тайна. Так Бог хочет сохранить безопасность грешника во время Таинства исповеди, чтобы никто не боялся, чтобы каждый, как ребенок, приходил к Нему в безопасности.
И бывало такое, может быть, вы слышали об одном священнике из Португалии. Ночью к нему пришел человек и сказал: “Я хочу исповедоваться прямо сейчас, я согрешил”. И священник принял исповедь. Грешник ушел, и через несколько часов к священнику пришла полиция, они произвели обыск, и нашли оружие, которым только что был убит человек. “Откуда у тебя это?” Священник ничего не мог сказать, такова тайна исповеди. Его отправили в ссылку.
Когда я это рассказывал детям, девятилетний мальчик сказал: “Откуда Вы это знаете, отец? Если есть тайна исповеди!” — Умный мальчик. Этот человек, преступник, когда умирал, покаялся, и пригласил священника, чтобы исповедоваться. Этот священник простил ему все грехи и сказал написать об этом — как удовлетворение за грехи, чтобы помочь этому человеку. И после исповеди он написал мемуары, и публично рассказал об этом. Оттуда мы и знаем это.
Почему Бог так сделал, и почему Церковь дает такие законы? Чтобы сохранить такую тайну, как исповедь — там происходит что-то святое, и никто не узнает, что там происходит.
Какие действия кающегося человека необходимы, чтобы совершилась эта личная встреча с Богом? Их пять:
— испытание совести
— искреннее сокрушение о грехах
— твердое намерение больше не грешить
— искренняя исповедь перед священником
— удовлетворение за грехи Богу и ближнему
Во-первых, испытание совести. Очередность может быть разная. Второе — сокрушение в грехах. Может быть так, что у человека сначала сокрушение в грехах, а подробное испытание совести — потом. Что такое испытание совести? Я думаю о своей жизни, об отношении к Богу, человеку и самому себе, потому что заповедь любви говорит об этих трех измерениях — Бог, человек и я. Каким я был по отношению к Богу, к другому человеку и самому себе?
Можно помочь себе и посмотреть на свою жизнь сквозь призму десяти Божиих заповедей. Как я подчиняюсь закону, но закону, который дал мне любящий Отец? Можно читать нагорную проповедь, чтобы услышать, что говорит Иисус: кто блажен, кто свят. Много есть способов. Но всегда надо искать Слово Божие — что Он говорит в Священном Писании? Заповеди, Нагорная проповедь, и эти притчи, о которых я сказал в начале. Испытание совести — это начало, это подготовка, чтобы приступить к исповеди.
Во-вторых, сокрушение в грехах. Что это такое? Душевная боль и отвращение к совершённому греху, с решением не грешить больше в будущем. Душевная боль — это не значит слезы.
Бывает так, что люди говорят: “У меня нет раскаяния. Как мне прийти на исповедь, если я не плачу?” Отвращение к совершённому греху. “У меня нет такого отвращения”.
Подумайте, если кто-то исповедуется, что ел мясо в пятницу. Хорошее мясо, вкусное. Раскаивается. Это отвратительно было? Нет, было приятно. И много людей честно приходят на исповедь, хотят изменить свою жизнь и говоря особенно о прелюбодеянии, говорят: “У меня нет настоящего отвращения к этому греху, потому что мы любим друг друга, и как это может быть отвратительно?” Конечно. Но если я знаю, как это безответственно, как это может повредить другому человеку, какие последствия могут быть, какую боль причиняю Богу — тогда появится душевная боль и отвращение к совершенному греху.
Надо осознавать, что такое сокрушение, и что такое душевная боль. Нет настоящего сокрушения, даже если будут серьезные слезы, если нет решения не грешить в будущем. Если человек говорит, что он сокрушен, но думает, что через два дня опять это сделает — то сокрушения нет. Конечно, это не присяга, потому что мы слабые люди, но я не хочу грешить — это важно.
И это третье условие исповеди. Я не хочу грешить, это решение. Даже если я слабый человек, — а именно по этому я и пришел к священнику, — чтобы он мне дал не только отпущение грехов, но и благодать, в которой есть сила Божия, которая мне помогает. Я не хочу больше грешить, и с твоей помощью, Боже, смогу противостоять искушению и греху.
Совершенным сокрушением называется такое совершение, которое исходит из любви к Богу, любимому превыше всего. Оно смывает обы?денные грехи, оно приносит также прощение смертных грехов, если оно сопровождается твердым решением при первой же возможности прибегнуть к таинству исповеди. Я говорю о том, что для нас — это единственная благодать, но Бог не связан этим таинством. Если человек согрешил, и нет возможности исповедоваться, нет священника, а у него есть совершенное сокрушение, Бог прощает ему все его грехи.
Конечно, бывает еще сокрушение, называемое несоверше?нным. Это также есть дар Божий. Оно рождается от сознания уродства греха или от страха перед вечным проклятием или другими наказаниями, которым может подвергнуться грешник. Это может положить начало внутренней эволюции. Если я боюсь того, что буду наказан, и подойду к Отцу, чтобы попросить прощения, может получиться прекрасная встреча.
Если я испытал свою совесть, сокрушился, надо решиться и подойти к священнику исповедоваться в своих грехах, это четвертый шаг.
И сразу вопрос: Как? Где? Когда?
Самое подходящее место — это храм и часовня. Обычно есть такая мебель, которая называется конфессионал. По каноническому праву должен быть конфессионал, место, которое можно увидеть, и в котором человек в любой момент может подойти и просить у Бога прощения. Я мечтаю, чтобы конфессионал появился и у нас. Конечно, это непринципиально, и всегда в больнице, в доме у больного, или в другой ситуации, когда человек нуждается в каком-то дополнительном разговоре, можно исповедовать в другом месте, и у нас бывает так, что исключение становится нормой. Это может помогать, но нельзя забывать, что это все-таки исключение. Важно, чтобы другие люди видели, как мы исповедуемся. Потому что наш грех — это и их болезнь, мы причинили боль всей Церкви, и таким образом мы просим прощения и у всей Церкви. Значит, где? — в храме, в конфессионале.
И как? Во-первых, как часто? Каноническое право говорит, что крещеный человек должен исповедоваться как минимум один раз в год. Но, конечно, не будем ждать, если у нас грехи, зачем сидеть с грехами? Зачем жить в разрыве с Богом? Мы должны исповедоваться всегда, когда совершим тяжкий грех.
А что с обыденными грехами? Нет необходимости исповедоваться в них. Но подумайте: я связан с Богом, и если я совершаю обыденный грех, такой маленький, конечно, разрыва нет, но эта ниточка натянута, еще один грех — она напрягается еще больше. И опасность в том, что она может разорваться. Чем больше обыденных грехов, тем больше эта опасность, что мы можем совершить тяжкий грех. Поэтому важно чаще приходить к Богу и просить у Него полного примирения, чтобы освободиться от этих обыденных грехов.
Таинство происходит, когда есть соединение материи и формы, также, как бытие. Форма — это слова Бога: “Я отпускаю тебе грехи”, сказанные священником.
А что является материей исповеди? Грехи. Но нужно добавить: грехи кающегося человека. Недостаточно просто назвать грехи, необходимо сокрушение, важно, чтобы были мои грехи. Если они чужие, это не материя.
Если я хочу что-то вам подарить и скажу: “Вот, там на Невском стоит синенький мерседес, возьмите его”. — Можете ли вы его взять? Нет, потому что у меня нет права дать его. Если я скажу: “Возьмите эту икону”. Можете ее взять? Ну, уже почти. Но это наше общее имущество. Но если я скажу: “Возьми мою ручку” — вы можете взять. Я могу подарить вам только то, что мое. Если я во время исповеди начинаю говорить: “Знаете, у меня такая соседка…” — это не мой грех. Я должен осознать свою вину, потому что не могу дать Богу то, что не мое. Такая должна быть материя.
Во-вторых, даже если я искренне скажу все грехи, кроме одного, — материи нет вовсе. Нельзя скрыть от Бога ни одного греха. Даже если я пытаюсь по-фарисейски сказать: “Ну вот, я согрешил против пятой заповеди или против шестой”, думая о том, что, может священник не догадается, — я пытаюсь что-то скрыть от Бога. Если я пойду к врачу и не скажу, что у меня болит, врач не сможет мне дать лекарство, потому что не будет знать. Дело в том, чтобы я искренне сказал все.
Конечно, забытый грех — это не скрытый. Я могу забыть, и часто так бывает. И когда появляются угрызения совести после исповеди — этот грех прощен, но если я скрываю — нет.
Грехи должны быть конкретными, материя должна быть конкретной, чтобы мы не рассказывали о своей жизни, но называли просто грех, чтобы не начинали так: “Две недели назад я был с друзьями на озере, было приятно, мы жгли костер….” — Нет, сначала грех, а потом все остальное, если нужно.
Конечно, в одном и том же поступке можно исповедоваться очень по-разному. Если снова вернуться к колбасе, три разных человека могут сказать совсем иначе:
“Я ел мясо в пятницу, потому что забыл, что пятница”.
“Я ел мясо в пятницу, потому что все вокруг ели, и мне было неудобно, и я не смог противостоять”.
“Я ел мясо в пятницу, потому что мне наплевать на эти законы”.
Они сделали одно и то же, но грех совсем разный. Важно не только, что я сделал, но кому, как, когда и почему. Если я не пришел на службу в воскресенье — это не абсолютный закон. Богу не нужно, чтобы я был на мессе, это нужно мне. Если я не смог по серьезной причине — нет вообще греха. Но если мне все равно, что там происходит — это уже разрыв общения с Богом. Невинные с виду грехи могут быть выражением полного безразличия человека к Богу и жизни только для себя. С другой стороны, тяжкие с виду грехи могут быть выражением человеческой беспомощности, болезнью, в большей степени, чем моральным злом. Все зависит от состояния человека.
Еще о сокрушении и скорби. Если мы думаем о самом большом грешнике, о котором написано в Евангелии — кто совершил самый большой грех? Не знаем, но думаем, что Иуда. Он предал Иисуса за деньги. Это самый большой грешник. Но смотрите — Иуда раскаялся. Он, когда осознал, что сделал, пошел к фарисеям и сказал: “Возьмите эти деньги”. Но мы знаем, чем Иуда закончил — пошел и удавился. Петр же даже трижды отрекся от Иисуса, не один раз, как Иуда. Он поклялся, что не знает Иисуса. Он больший грешник, чем Иуда, но он пошел, заплакал, и вспомнил слова Иисуса. Потому что он думал об Иисусе, а не о своем лишь только грехе, он думал о Боге, не впал в отчаяние и вспомнил все Его слова, что Он милосердный, и это для нас пример. Иуда пропал, потому что слишком много обращал внимание на свои грехи. Конечно, это важно, но Петр подумал по-другому и встретился с Иисусом, который спросил: “Любишь ли ты Меня?”
Всегда, когда у нас появляется страх перед исповедью, а это нормально, мы должны подумать, что это встреча личности с Богом, который прекрасно знает все мои грехи, лучше, чем я сам, Ему не нужна моя информация, Он знает, что мне нужно все высказать, и сам привел меня сюда. Он спрашивает только об одном: не какие грехи ты совершил, а “Любишь ли ты Меня?”
И Петр сказал: “Господи, Ты все знаешь. Ты знаешь все мои грехи. Я их хочу сказать, мне это нужно”. И Бог прощает его. Исповедание своих грехов — это исповедание любви Богу. Это исповедание веры и доверия. Надо с таким намерением подходить к исповеди. Я хочу исповедовать Богу свою любовь к Нему. Я, грешник, хочу сказать Богу, что люблю Его.
Бог призывает нас к покаянию, но одновременно говорит о Своем милосердии и любви, и мы никогда об этом не должны забывать.
о. Мачей Русецкий ОР
встреча “Размышления об основах веры”
Расшифровка и обработка текста: Юлия Иванова
