Если мы принимаем всерьез то, что исповедуем устами, если действительно верим, что Иисус, Спаситель и Искупитель встает посреди Своего народа на каждой литургии, то Его присутствие показывает нам реальность такой, какова она есть в свете Истины, в Его свете. Приветствие «Господь с вами!» говорит о том, что Он совершает для нас; следующая часть вступительных обрядов – обряды покаяния – открывает нам, кто мы перед Его лицом.
При слове «покаяние» в голову, конечно, сразу приходят воспоминания (радужные или не слишком) о личной исповеди. Кажется, что если именно в конфессионале \ часовне \ любом приемлемом чулане на реколлекциях \ в паломничестве на поляне происходит Самое-Главное – исповедание грехов и их отпущение, что еще прибавить к этой великой тайне? Общая же исповедь ассоциируется с разными катастрофическими ситуациями (самолет падает и священник в нем только один; второе пришествие застало вас на монастырских реколлекциях, священников пруд пруди, но все равно не успеть пошептаться и т.д.) Однако здесь нужно вспомнить, что сакраментальная исповедь – таинство Покаяния – недаром именуется таинством обращения, примирения и прощения. (ККЦ1423-1442), и перечисление собственных грехов – не единственная его составляющая. В тех ситуациях, когда нет греха, препятствующего принятию Евхаристии, мы все равно нуждаемся в испытании совести, обращении, примирении и прощении. В обращении – еще более полном, ибо в любой момент может оказаться, что вся предыдущая наша жизнь – абсолютная жестянка. В примирении – с Ним, с собой и с ближними, а еще в примирении с окружающим миром, со своим призванием, со своими слабостями, а особенно со слабостями чужими… В прощении: в принятии того факта, что и Богу, и стоящим рядом и мило улыбающимся братьям и сестрам мы ежедневно даем тысячу поводов, за которые им приходится прощать нас. И этим последим – в отличие от милосердного Иисуса – прощение не всегда дается легко.
Поэтому обряды покаяния в начале Мессы появились не для того, чтобы окунуть нас в пучину воспоминаний о наших грехах или погрузить в бесконечный самоанализ. Через них Бог ласково подсказывает и благочестивым фарисеям, и удрученным мытарям, что они нуждаются в Нем, что наша поврежденная грехом природа так сильно жаждет Его прихода.
Существует несколько форм обрядов покаяния, из которых наиболее распространены четыре: совместное произнесение формулы Confiteor («Исповедуюсь»), диалог на основе библейских стихов, окропление святой водой и воззвание Kyrie eleison.
«Исповедуюсь Богу Отцу всемогущему, и вам, братья и сестры, что я много согрешил…». Эта формула появилась на христианском Востоке в VI – VII вв., а на Западе распространилась в XI в. в ходе клюнийской реформы, позднее войдя в текст Мессы. Формула покаяния перед Богом и братьями использовалась монашествующими в Литургии часов, чаще всего в Повечерии. Некоторые исследователи указывают, что произнесение слов покаяния связано с имитацией судилища: в роли судьи – епископ, целебрант или настоятель общины, в роли свидетелей – братья или сестры, в центре судилища – стол-алтарь, а на нем — Тело, Которому мы нанесли увечья – грехи. Но это еще и предчувствие суда Божиего, суда, на котором свершиться суд между грехом и подлинной сущностью человека. Обряды покаяния не дают нам забыть, что этот суд уже свершился: грех осужден и побежден, а человек спасен и оправдан благодаря жертве Христа.
Исповедав согрешение словом, делом и неисполнением долга, мы также просим «блаженную Приснодеву Марию, всех ангелов и святых, и вас, братья и сестры, молиться обо мне Господу Богу нашему». Тем самым мы еще раз признаем, что вот эти самые наши не всегда симпатичные ближние – общники святых, что наш заклятый друг или неприятно шаркающая старушка будут молиться за меня, грешника, вместе с Матерью Божией, апостолами и мучениками. Но и моя молитва на Мессе, мое участие в литургии – это не только моя духовная жизнь, такая красивая и возвышенная: это молитва, совершающаяся ради тех, кто рядом и ради тех, кто далеко, за тех, кто не молится и за тех, кто просит о молитве.
В обрядах покаяния для исповедания вины может использоваться и диалог, например:
Священник, сокрушенно.: — Помилуй нас, Господи
Народ, с чувством и дрожью в голосе: — Ибо мы согрешили против Тебя.
Или:
Священник, с надеждой: — Яви нам, Господи, милость Твою.
Народ, поддакивая: — И даруй нам спасение Твое.
В праздничных и воскресных Мессах используется асперсия – это вовсе не медицнская процедура, а окропление народа Божиего освященной водой с пением антифона: «Asperges me, Domine, hyssopo et mundabor. Lavabis me, et super nivem dealbabor» («Окропи меня, Господи, иссопом и буду чист. Омой меня, и буду белее снега»). В Пасхальное время поется антифон «Vidi aquam egredientem de templo, a latere dextro, alleluia: et omnes, ad quos pervenit aqua ista,salvi facti sunt, et dicent, alleluia, alleluia» (Видел я воду, истекающую из правой стороны храма, аллилуйя. И все, кого достигает эта вода, исцеляются и восклицают: аллилуйя, аллилуйя).
После покаянных обрядов священник произносит молитву прошения: «Да помилует нас Господь всемогущий, и простив нам грехи наши да приведет нас к жизни вечной». Действительно, что еще надо христианину в жизни?
Завершает обряды покаяния восклицание (по-латыни аккламация: не путать с прокламацией!) Kyrie, eleison. Это еще один хорошо адаптированный пережиток языческого прошлого.
Представьте себе императорский Рим, бряцание оружия, алые плащи, скованные цепями пленники, цезарь возвращается с победой на Капитолий. Народ, в его отсутствие как обычно занимавшийся заговорами и интригами, выражает верноподданические чувства: как мы рады видеть Вас, божественный Юлий, Тиберий или Тит. Для торжественности римляне использовали для них уже древнее греческое восклицание: Kyrie, eleison: в буквальном переводе — господин, смилуйся; но в более широком смысле эта фраза означала приветствие, радость встречи после разлуки, приглашение назад, домой.
Когда в V в. восклицание «Господи, помилуй» начинает использоваться в литургии, тот смысл, который вкладывали в греческое приветствие язычники, переносится на личность грядущего Мессии. Торжественный вход Царя в Свой град – здесь можно вспоминать и о въезде Иисуса в Иерусалим, и о Его пришествии во славе. В Его отсутствие – точнее, в те моменты, когда нам казалось, что Он где-то далеко – мы занимались ерундой, не исполняли долг, делали ошибки, но минуту назад признали их. И теперь готовы встретить Его, Господина дома. Греческое Kyrie, eleison перекликается с арамейским Marana tha – гряди, Господи.
Анастасия Паламарчук
