«Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.
Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно, врасплох».
Эти стихотворные строки принадлежат перу Бориса Пастернака и посвящены бесплодной смоковнице, испепеленной Христом. Но они могут быть отнесены и к творчеству великого русского живописца И.Е. Репина и стать ключиком к некоторым его работам.
Автор множества картин, один из известнейших и почитаемых мастеров своего времени, сам он не верил в свою гениальность и свой талант. Илья Ефимович считал, что он всего лишь «скромный труженик», ежедневным каторжным трудом отрабатывающий свое доброе имя. Мы довольно много знаем об этом человеке, прежде всего благодаря оставленным им воспоминаниям. Способный юноша, прибывший в Петербург из провинции, из маленького украинского городка Чугуева, он считал все с ним произошедшее серией счастливых случайностей и невероятных удач. Он не задумывался над тем, почему провинциального иконописца так легко взяли в Рисовальную школу на Бирже, или почему он, сын военного поселенца, претендует на золотую медаль наравне с сыном маститого петербургского академика Поленова. Для него это было чудо, вошедшее в его жизнь, отчасти заставшее врасплох. По сравнению с этим чудом бедность, весьма скромное питание, которое порой ограничивалось кружкой чая и куском черного хлеба, казались ему чем-то второстепенным, совсем неважным. Он не верил в свои силы и чувствовал себя подобно евангельской смоковнице, не могущей дать плод. Из его автобиографической книги известна следующая история: еще в бытность свою учеником рисовальной школы он находил свои рисунки грязнее и хуже в исполнении, чем у сокурсников. Когда вывесили оценочные листы, он тщетно искал свою фамилию в самом конце, а не найдя впал в уныние, считая себя отчисленным. Каково же было его изумление, когда соученик дернул его за рукав и сказал: «Смотрите, а ведь ваша фамилия написана первой!»
Темой для конкурсной работы на золотую медаль Академей художеств был выбран отрывок из Евангелия про воскрешение дочери Иаира (Мк 5,36-43). Репину не очень понравился предлагаемый сюжет, да и состязаться ему предстояло с Поленовым. Мог ли скромный юноша рассчитывать на успех? И здесь снова в его жизнь входит чудо. И снова «оно настигает мгновенно, врасплох».
Сначала Репину кажется важным соответствовать академическим идеалам. Он воспринимает «высокий стиль» не как некую систему норм, а как традицию передачи возвышенного и прекрасного. В поисках идеала он обращается к полотну Александра Иванова «Явление Христа народу». У него он искал строгости композиции, благородства цветовых решений и выразительности движений.
Илья Ефимович создает к картине несколько эскизов. Вот Христос входит в дом начальника синагоги, как Мессия, как власть имеющий. Но так ли воспринимали Его современники? Ведь в Евангелии мы читаем, что они смеялись над Ним, когда услышали, что девочка не умерла, а всего лишь спит. Нет, в комнату вошел не Христос с картины Иванова, уверенный в своем особом предназначении. Сама сцена обязывает к появлению персонажа сострадающего и могущего помочь. И появляются другие эскизы. В них мы находим отражение мыслей художника, его постепенное приближение к окончательному варианту. Однако мы не знаем, на чем же в конечном счете остановился художник.
Однажды, когда до конкурса оставалось совсем немного времени, Репин вернулся домой и совершенно ясно увидел эту сцену. В своих воспоминаниях он пишет: «Мне представилось то настроение, когда умерла моя сестра Устя, как это поразило всю семью и дом и комнаты – все как-то потемнело, сжалось в горе и давило». Художник схватил тряпку и стер все, что создавалось в течение четырех месяцев. Взяв уголь, Репин стал писать свое новое видение. «Холст начал втягивать меня своим мрачным тоном. К вечеру моя картина была уже столь впечатляюща, что у меня самого проходила какая-то дрожь по спине». Чтобы на протяжении всей работы сохранить это вновь открывшееся ощущение горя, потери и ожидания чуда, Илья Ефимович просил своего брата Василия, ученика Консерватории, играть ему «Лунную сонату» Бетховена. «Музыка переносила меня к моему холсту, я наслаждался этими звуками до бесконечности, они трогали меня до слез», — писал художник.
Дочери Иаира было двенадцать. Сестра Репина Устя умерла примерно в том же возрасте. Мысленно возвращаясь к прошлому, к горю, и, переживая его с новой силой, художник думал о том, как мало с веками меняются люди. Насколько сильна в нас вера в смерть и далеки мы от жажды воскресения. Кто из представленных на картине персонажей готов поверить, что девочка сейчас встанет? Может быть, отец? Этот ученый человек, вероятнее всего, принадлежавший к партии фарисеев, верит в воскресение мертвых, но готов ли он принять совершающееся чудо в своем собственно доме?
Когда Иисус входит в комнату, она уже полна народу. Здесь и родственники, и плакальщицы, и просто любопытные соседи. Для них слова о том, что девочка не умерла, а просто спит, звучат как горькая насмешка. «Что смущаетесь и плачете?» — спрашивает их галилейский Учитель. «А то ты не знаешь?» — звучит в их сердцах возмущенный ответ. Если в твоей жизни никогда прежде не было чудес, готов ли ты принять их сейчас? Вероятно, Репин пытался представить свою семью. Как бы они отреагировали на приход в дом человека, пусть и известного, даже известного как целитель, но пообещавшего воскресить умершую сестру? Скорее всего, о чудесах, происходивших в его собственной жизни, о том, что художник сам считал невероятным везением, Репин в этот момент и не думал. А стоило бы! Мог ли он рассчитывать на победу над своим другом Поленовым? А на ничью?
Оба художника получили золотые медали. В то время академикам работы показались равнозначными и все же, даже через столетие, нельзя удержаться от сравнения. Как много сходства! Но насколько они разные по содержанию. «Правильная», с красивыми жестами и позами, с бурным проявлением чувств и тщательно прописанными деталями картина Поленова кажется несколько пустой и постановочной рядом с неоконченным полотном Репина. У Поленова получилось красиво, а у Репина жизненно. В его картине есть нотки сомнения и недоверия, живое ощущение потери и тайная, робкая надежда на чудо. Эта картина является отражением живой души. Она не становиться иллюстрацией. В ней мы находим черты молодого Репина – иконописца, вглядывающегося в черты Спасителя и ищущего с Ним диалога.
Большинство художников, создавая картины на этот сюжет, использовали некое клише: Иисус берет девочку за руку и она мгновенно приходит в себя. Можно сказать, что этим исчерпывается картина Поленова. У Репина же при внешнем сходстве появляются новые черты и в первую очередь за счет освещения. Теплое свечение словно окутывает девочку, принося ей дыхание жизни. Здесь стоит на минутку отвлечься и вспомнить о наблюдениях современных врачей и психологов. Считается, что первым, что должен увидеть ребенок едва появившись на свет, это – глаза отца и матери, глаза, в которых он не найдет ничего кроме внимания и любви. Этот взгляд на долгие годы, если не на всю жизнь, формирует отношение человека к миру, к его осознанию и принятию чужой любви. Первое, что видит девочка, возвращаясь к жизни, это – лицо Христа. Рядом с ее кроватью больше никого нет. Никто не отвлечет ее внимания: ни плачущая мать, ни напряженный отец. Это – момент рождения к новой жизни, интуитивно запечатленный художником, момент после которого душа говорит: только Бога мне достаточно (solo Dios basta – св. Тереза Авильская).
Как и все художники того времени Репин обращался к евангельским сюжетам. Сейчас эти работы практически неизвестны и выглядят незаконченными по сравнению с другими произведениями художника, но они позволяют проследить его путь как верующего человека. Конечно, взгляды Ильи Ефимовича находились под сильным влиянием Крамского, видевшего в Христе в основном великого гуманиста. Но при этом Репин сохранил верность вере, впитанной с детства. Созданные им работы – это скорее экспрессионизм, чем академические этюды. Дьявол искушает Иисуса в пустыне («Иди за Мною, Сатано»). Здесь мы не найдем четкости изображения. Все окутано дымкой и непонятно восход или закат. Кровавые краски и голые камни. О чем думал художник, создавая эту работу? Мир вокруг него стремительно менялся: революционеры, народовольцы, казни. У интеллигенции нет четкого взгляда на все происходящее и никто не знает, как правильно воспринимать события и отвечать на них.
В пару этой картине можно поставить известное нам из советских учебников полотно «Отказ от исповеди». Помните, нам говорили, что художник здесь наконец-то нашел положительного героя. Он верен себе и своим принципам до конца. Без трепета и страха революционер отбрасывает прошлое. На самом деле эта картина создавалась под впечатлением драмы в стихах Н. Минского, которая называлась «Последняя исповедь».
Утром перед казнью в камеру к заключенному приходит священник.
Я мир
Душе твоей несу.
Покайся, сын, в грехах…
В ответ он слышит:
Я не совсем бессилен,— умереть
Осталось мне, и грозное оружье
Я на врагов скую из этой смерти…
Я кафедру создам из эшафота
И проповедь могучую безмолвно
В последний раз скажу перед толпой!
Как надо жить, тебя не научил я,
Но покажу, как надо умирать./…/
Из всех врагов — презреннейшие — вы!
Трусливые, со сладкими глазами,
Изменники, лжецы и лицемеры!
И здесь же вспоминаются строки из стихотворения Э. Багрицкого «Смерть пионерки»:
Валенька, Валюша!
Тягостно в избе.
Я крестильный крестик
Принесла тебе. /…/
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест./…/
На плетеный коврик
Упадает крест.
И потом бессильная
Валится рука
В пухлые подушки,
В мякоть тюфяка.
Думал ли Репин, создавая несломленного народовольца, о том, во что обернется изображенное им противостояние. Перед нами снова две фигуры: несчастная мать, глупая, со своими мещанскими взглядами на жизнь, закостенелой верой в Бога, и умирающая пионерка, бредящая о бригадном знамени. Семья раскололась, произошел разрыв поколений… И у девочки нет шансов на воскресение… Хотел ли Репин такого поворота событий для себя и своей семьи? Осуждение современной ему Православной церкви – да! Мысли о свободе – да! Но не подрыва всех ценностей! Не отказа от веры!
Если бы Христос, каким Его представляли прогрессивные художники конца XIX века, не устоял в пустыне в искушениях, что бы с Ним сталось? Он, действительно, стал бы просто гуманистом, борцом за права человека, революционером, народовольцем, наконец. Он бы тоже не принимал замерзшее православие XIX века. И в то же время, он бы скатился в отчаяние. Вот, народник идет на казнь, что ждет его по ту сторону эшафота? Так ли он уверен, что его смерть принесет пользу обществу? Сейчас, вглядываясь через столетия, кажется, что эта жертва была напрасной. Сколь много хорошего он мог бы сделать, став учителем в сельской школе, или преподавая грамоту в рабочем поселке.
Он не смог превратить камень в хлеб, зато он сможет, как ему кажется, броситься с крыши храма. И его смерть послужит примером верности делу и честной совести. Но такой человек никогда не сможет войти в дом, где только что умер ребенок и отнестись с состраданиям к его родителям. Никогда не сможет взять умершую девочку за руку и дать ей новую жизнь. Что он сможет ей дать? Об этом хорошо говориться в стихотворении «Смерть пионерки». И многие из нас помнят еще этих первых пионерок, кондовых коммунисток, умирающих в одиночестве, не любимых собственными детьми.
И вновь вернемся к «Воскрешению дочери Иаира». «Что смущаетесь и плачете?» — спрашивает галлилейский Учитель уже нас. Разве можно воскресить ожесточенное существо? Разве можно спасти человека, упорно идущего к пропасти? Разве может заплакать каменное сердце? Разве тот, кто умер, может познать радость Воскресения?
Но стоит выйти за пределы своей тюрьмы, своего одиночества. Зачем уподобляться этому несчастному народнику с картины Репина. Выйти из тьмы на свет, чтобы увидеть чудо.
«… чудо есть чудо, и чудо есть Бог.
Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно, врасплох».
Анна Гольдина
