— Обычно, священник если и ассоциируется с художественным творчеством, то с иконописью, а не с компьютером, мышкой и карикатурами. Почему Вы решили взяться за этот жанр?
— Увлечение карикатурой для меня это прежде всего специфическое развлечение, отдых. Иконопись и реалистическая живопись на религиозные темы тоже мои любимые жанры. В Питерских католических храмах есть несколько моих картин, например св. Арнольда Янссена в храме Посещения на Выборгском кладбище, или св. Иосафата в храме Успения
Но все таки они достаточно «затратны» духовно и на роль «развлечения» никак претендовать не могут. Компьютерная графика не в пример «дешевле». Так же жанр «легкого рисунка», карикатуры подкупает так же большим объемом художественных средств, но все таки, для меня это до сих пор остается творческим развлечением.
Искусство карикатуры привлекает еще и тем, что его языком можно говорить об острых проблемах волнующих и Церковь и общество, и зачастую о вещах которых нельзя говорить официально. Карикатурист выступает несколько в роли шута или юродивого, которому «можно». Сам жанр предполагает утрирование и гротеск при отображении видения художником тех или иных проблем. Напомню, что например такой писатель-сатирик как Джонатан Свифт был служителем англиканской церкви, а рисованием карикатур «грешил» такой деятель русской церковной истории как протопоп Аввакум.
Может стать вопрос, допустима ли такая деятельность для священника. Думаю что допустима, во-первых, это все-таки не такая деятельность, которая идет в конфликт с основным моим служением. В карикатурах и шаржах я так же пропагандирую те же ценности, и критикую те же пороки что и с амвона, коренным образом отличается только художественный язык. Напомню, что Отец Церкви св. Григорий Богослов, известен не только как автор богословских сочинений, а так же прекрасных поэм на духовные темы, но и весьма жестких сатирических стихов направленных против еретиков, язычников и безбожников. Из его сатирических стихов написанных хореем слагались сатирические песни и подобия наших частушек. Так что «низкий» жанр не впервые служит для распространения христианских идей.
Кроме того, жанр карикатуры позволяет мне публично обозначать свое мнение по вопросам, по которым именно в силу положения в церкви я озвучивать его не должен. Прежде всего, это вопросы политики, диалога государственной власти и общества, межконфессиональных отношений и многое другое. Большинство наших священников боятся высказывать мнения по поводу тех или иных событий из страха потерять визы. Как один из священников испанцев служащих в Питере мне сказал, «был бы я российским гражданином, я бы тоже ходил на марши». Поскольку не все в церковной ограде разделяют мои политические и общественные убеждения, а я должен их мнение уважать, то я считаю возможным прибегать к языку жанра сатирического рисунка, который априорно выпадает из отношений «священник-мирянин», чем дает мне свободу для выражения своего приватного мнения.
Я гражданин России, и не могу жить вне российского общества, игнорируя проблемы нашего народа. Как гражданин я обязан высказывать своё мнение по наиболее серьезным темам, будоражащим наше общество…
Еще в средней школе на уроках я ручкой рисовал шаржи на товарищей и педагогов, которые мои одноклассники переводили через копировальную бумагу. Это было начало «лихих девяностых», когда впервые мы – подростки — стали серьезно интересоваться политикой. Если в Перестройку в нас изо всех сил, однако, довольно безуспешно, пробуждали политическую активность специалисты по «политинформации», то после августа 91 -го мы активно вовлеклись в наблюдение политического процесса сами. Потому на моих карикатурах фигурировали Ельцин, Руцкой, Хасбулатов и т.д. естественно я никогда не относился к этому творчеству серьезно. Так же в моих карикатурах находило отображение моё видение процессов, которые шли тогда в школе и на улицах. Казалось, раз-два и заживем как в Европе. Но позднее пришло прозрение, что смена лозунгов одни на другие вовсе не обозначает перемены жизни, это тоже находило отображение на бумаге. Но все таки увлечение карикатурой для меня остается развлечением.
Потому я не собираюсь тратиться на приобретение каких то специальных приспособлений или программ для рисования. Дело в том, что учась в юридическом институте и овладев азами компьютерной грамотности (в школе на уроках информатики, учительница рисовала окна Windows 3.1 мелом на доске), я стал рисовать в самом доступном мне редакторе “Paint’’ мышью. Никаких других приложений тот компьютер был не в состоянии потянуть, да денег на них не было. С тех пор сформировался если угодно стиль, рваная кривоватая линия, маленькое разрешение, примитивные цвета. Русский человек вообще любит странные вещи, вырезать кружева из дерева топором, или вышивать картины крестиком.
С художественной точки зрения меня восхищали своей образностью и творческим решением образы созданные художником мультипликатором Саакянцем («Ух ты масленица», «В Синем море в белой пене»), если внимательно присматриваться к моим рисункам влияние творчества Саакянца можно увидеть.
— Ваши рисунки достаточно жёстки, порой не толерантны. Или это не правильное ощущение?
— Неправильное. Порой, когда начинают говорить о толерантности, мне это напоминает ситуацию, когда бандит, грабя, говорит жертве зовущей на помощь: «Чего орешь кругом люди спят».
Я не совсем понимаю, что современные люди вкладывают в понятие «толерантность»? Где проходит эта граница до которой «можно», а после которой «нельзя»? Вот «арабская осень» показала нам, что исламский мир категорически не воспринимает даже конструктивную критику своей истории и основателя своей религии. Но при этом очевидно, что христиане часто отмалчиваются, когда их чувства оскорбляют самым некорректным образом, демонстрируя писсуар в виде статуи Девы Марии или около того, это «толерантность»?
Причем несложно заметить, что существует в нашем обществе выраженный двойной стандарт. Если критиковать ислам, ЛГБТ, либеральные ценности, то это «нетолерантно» и вообще «низзя», но критиковать христианство и, например, семейные ценности, можно и подчас порой самым пошлым образом, наше общество это одобряет.
Мне кажется, что словом «толерантность» сейчас прикрывается лживость и лицемерие. Когда желание оскорбить или опошлить, рядится в одежды «искусства», потому что «искусству» можно. Нарисовал человек порнографический рисунок на стене в парадной — вандал, но тоже самое и в раме – «художник самовыражается», и все деятели, типа Марата Гельмана, встают на защиту. Когда возникает такая тема в публичном обсуждении, я обычно предлагаю «Хрустальную ночь» объявить перфомансом, ведь организатор этой акции был художником.
Дело в том, что подвергая конструктивной критике то или иное явление важно задуматься над тем, что хочется сообщить, и каким способом эта критика будет подана. Проще говоря, что именно подвергается критике. Если говорить, например, о моей критике атеизма, то в глаза бросается прежде всего тот факт, что почти сто процентов атеистов, сравнивая религиозное и атеистическое мировоззрения сравнивают реальную историю религии с неким гипотетическим «химически чистым» атеизмом, который, к слову в реальности и не существует. Естественно, что это сравнение не в пользу религии. И вот такой двойной стандарт и должен быть показан на карикатуре. Исторически так случилось, что самое большое количество жертв было уничтожено именно во имя торжества идеологий построенных на базисе атеистического мировоззрения.
Если я указываю на данный исторический факт, разве можно сказать, что я не толерантен? Я полагаю, что все-таки нет, поскольку под прицел сатиры попал не сам атеизм как таковой, а двойной стандарт его апологетов. То же самое и с другими религиями и конфессиями. Если я в карикатуре высмеиваю, например, практику СМИ принадлежащих РПЦ подавать информацию о православных миссиях в странах третьего мира таким образом, словно завтра послезавтра весь Китай или Япония примут русское православие и будто других христиан там нет, при этом игнорируя тот факт, что например в Японии проживает почти миллион католиков, я уверен что это не обидит тех кто действительно верующий человек, понимающий, что в его вере является Божественной истиной, а что результатом неправильной работы недалеких «простецов». Я вовсе не касаюсь своей сатирой вещей являющихся святыней для верующего православного человека.
В моих карикатурах посвященных теме превратно понятой веры, есть узнаваемый образ женщины в черной одежде, с нарочито мрачным выражением лица и горящими недобрым огнем глазами. В зависимости от пародируемого недостатка, она может быть и католичкой и православной и протестанткой, — неважно. Важно, что она олицетворяет собой способ религиозности, который не имеет ничего общего с верой. Когда понятие священного и запретного безмерно расширяется на все стороны религиозной жизни и даже пыль на паперти объявляется величайшей святыней. Неужели высмеивание данного образа религиозности это «не толерантно»?
Другое дело, что так же под толерантностью часто скрывается нежелание решать конкретные задачи, стоящие перед обществом. Намного проще вместо поиска реального диалога и взаимопонимания создать забор из «толерантности» и жить по принципу, «чем выше забор, тем крепче дружба», продолжая преследовать свои приватные цели. Потому «толерантность» часто превращается в «игру в одни ворота», когда кто-то принуждается к терпению, а другой за его счет решает личные проблемы или даже извлекает прибыли. Самый яркий пример такой «толерантности» это отношения РПЦ и Католической Церкви, когда с одной стороны РПЦ получает солидную финансовую помощь со стороны католических благотворительных фондов, а с другой занимается распространением лжи о Католической Церкви и католических святых, например в телепрограммах профессора Осипова — видного деятеля духовных школ РПЦ, заявляется что св. Тереза Авильская, фантазировала себе сексуальные отношения с Иисусом, мы прекрасно знаем, что это ложь, но официально молчим. Зачем?
От замалчивания проблемы проблема не решается, а только переходит в хроническую форму. Мне это кажется недопустимым, вот я и «протестую» как могу.
— Ваши карикатуры идут в народ и частенько без указания авторства. Не жалко? Не обидно за авторские права?
— Нисколько, я против только переделок искажающих смысл. Хотя был случай когда на вокзале в Минске я увидел в продаже футболки с картинкой «Москва – Третий Рим», немножко «подушила жаба» на тему алчности, но потом прошло.
Стараюсь напоминать о существовании авторского права тем, кто искажает смысл, меняя надписи или дорисовывая. На мой взгляд, это совершенно недопустимо.
Поскольку я не получаю от этого пласта своего творчество никакого дохода, а занимаюсь этим исключительно ради пропаганды своих идей и взглядов, то распространение без указания авторства меня не беспокоит.
— Не угрожали ли Вам за резкие мысли, выраженные в карикатурах?
— Угрожали, причем те люди, от которых я не ожидал угроз, — атеисты. Парадоксально, но именно они порой создают изображения оскорбляющие чувства верующих, и при этом реагируют на критику более болезненно, чем приверженцы любой религиозной конфессии.
— Достается у Вас всем. Атеистам, клерикалам, модернистам, православным, протестантам, католикам… Вы на чьей стороне?
— Я стараюсь быть на стороне здравого смысла. Вопрос не в атеизме или клерикализме или каком ином «изме», а в методах или явлениях которые оказываются недолжными, достойными порицания. Я стараюсь критиковать недостатки, которые порой не имеют конфессиональной прописки. Ведь довольно часто придя в храм вместо проповеди о Христе можно услышать лекцию о политике. Только в католическом или протестантском храме это будет лекция о толерантности и либерализации, а в православном о патриотизме и традиционализме. Смысл этих явлений один, подмена веры идеологией. Может быть, самая трагическая подмена в истории человечества. Ведь все трагические страницы в истории Церкви, за которые приходится краснеть, произошли именно по причине подмены веры идеологией. Для того чтобы не подменять одно другим, надо их научиться различать, а различая всему давать свое место. Для веры храм и амвон, а для идеологии те формы общественных отношений, где положение клирика не будет являться поддерживающим авторитет высказывания.
Очень важно стремиться к Истине и смиряться перед ней, даже если она неудобна. Порой оказываются правы атеисты в своей критике политической или экономической деятельности Церкви как организации.
И я знаю что, например атеисты растиражировали мою карикатуру посвященную передаче католических и лютеранских храмов в пользу РПЦ. Что моя критика деятельности этой организации совпала с критикой атеистов, вовсе не делает атеистом меня, как их согласие с моей позицией в этом вопросе не делает их католиками.
При этом могу отметить, что моя критика некоторых действий РПЦ (не все конечно), весьма популярна среди верующих и клириков самой РПЦ, а некоторые картинки распространяют именно они, например «На службе темному господину». Во-первых, это говорит о том, что там есть люди, серьезно относящиеся к вопросам веры, умеющие различать истины веры и огрехи верующих. Это хорошо, дает надежду на то, что возможен диалог, и диалог конструктивный.
Проблема нашего общества, именно в избегании конструктивного диалога. РПЦ избегала диалога с неверующими в СССР, оно и было понятно почему. Но избегание диалога сейчас непонятно вовсе. Официально заявляется, что типа «все наши люди внутренне верующие», и, мол, достаточно построить храмы и монастыри и народ сам туда пойдет. Но только этого не произошло. Сейчас неверующие и верующие в России, просто борются за власть, что бы грубо навязать свою волю тем кому власти не досталось.
Многие верующие РПЦ думают навязать свои взгляды обществу посредством воцерковления государственной власти, мол полиция заставит и все будут православные. Атеисты и те кто возмущается «клерикализацией», тоже ведь не расположены к диалогу. Посмотрите на их пропаганду и увидите, что в большинстве случаев их идея просто в том что бы захватить власть и начать преследования верующих насилием насаждая атеизм, разрушая храмы и т.д..
Очевидно, что обе позиции по природе деструктивны и достойны, быть высмеянными самым едким образом.
Однако больше всего в моих карикатурах достается не всевозможным «…истам», а правящему режиму. Власти, которая сама себя назначает и сама себя «контролирует», и не желает никакого диалога с обществом. Ну и соответственно той личности, которая является «иконой» современной российской власти. То что парадигма отношений власти и граждан не изменилась со времени СССР, не может не быть поводом для сатиры.
— Какая ваша самая любимая карикатура?
— А такой нет. Самая растиражированная «Москва Третий Рим», а больше всего творческого удовлетворения принесла серия посвященная вопросу свободы и рабства.
— Комиксы не рисовали?
— Нет. Для этого мало таланта художника, необходим еще и талант «сценариста», человека который придумывает сюжет.
— Что бы хотели нарисовать, проиллюстрировать, на какую тему будут карикатуры?
— В свое время у меня был сетевой разговор с сотрудником одного портала на тему создания серии работ посвященных пропаганде традиционных и христианских ценностей. Поводом послужила серия комиксов против пропаганды нормальности однополых сексуальных отношений, изготовленная довольно топорно (просто путем замены текстов под картинками) из пропагандисткого комикса сторонников «нетрадиционных» отношений. Такой подход недопустим. Во-первых, это нарушение авторских прав людей создавших комикс, во вторых это демонстрация творческого бессилия. Если некто ради распространения своих идей ворует и переиначивает чужую пропаганду, значит, на самом деле он творчески бесплоден. Все дело встало за «сценаристом», которого увы так и не нашли, а идея повисла в воздухе.
Еще одна идея, которая ждет своего воплощения, это иллюстрации к Катехизису Католической Церкви. Многие идеи нашей веры легко можно выразить в простейших схемах или даже рисунках, и они будут намного понятнее, чем их изложение на богословском языке.
— Как достучаться до современников, чтоб быть услышанным?
— В свое время картины художника Микеланджело да Караваджо были в «немилости» поскольку его желание изображать простых людей в качестве святых, выглядело едва ли не кощунством. «Разе может быть апостол с грязными ногами», — возмущались зрители глядя на образ св. Матфея. Послание же о том, что св. Матфей такой же человек как и мы, до сих пор нами не понято верно. Мы привыкли думать о святости, как о чем-то совершенно недоступном, но основное послание Евангелия это как раз о достижимости Бога, о «сошедшем с небес Сыне Божием».
Потому важный критерий оценки любого творчества это оценка идеи, которую хотел донести автор. Второе это оценка методов, которыми действует художник. Не все они одинаково хороши. Проблема выражения является достаточно серьезной проблемой философии искусства. В частных беседах со студентами СПбГУКИТа (Университета кино и телевидения), чаще всего поднимался вопрос этической допустимости тех или иных творческих методов донесения своей идеи до зрителя. К сожалению, большинство из них разделяет точку зрения, что методы искусства могут быть любыми, и общество обязано обеспечивать художнику свободу самовыражения. Мне такая позиция кажется неверной. Что если вдруг художнику для самовыражения надо будет замучать животное? Человека?
Что бы донести до людей свою идею, надо во вторую очередь думать о тех к кому обращаешься, об их желания чувствах, мыслях, а в первую очередь их надо любить. Любить не в смысле психологически позитивировать, а в смысле желать подлинного блага. Это сложно, потому что критерий подлинности блага в нашем мире с точки зрения современных философских систем крайне субъективен, и только религиозные системы заявляют о его объективном существовании.
Второе, это говорить на понятном языке. Никто не поймет меня если я буду читать проповедь хотя бы и по-русски, но в стиле античных чтецов Гомера. Надо стремиться быть понятым.
— На Ваш взгляд, что такое, на чем должна базироваться и как происходить, новая евангелизация, которую будет обсуждать Синод епископов в Риме?
— Ответ банален и прост до удивительного, и в то же время крайне сложен. На Евангелии. В своей работе над богословием в ХХ веке, мы отчасти утратили Христоцентричность нашего восприятия действительности. Стали слишком разжижены позитивистской философией и идеологиями. Нам надо вернуться к Христу.
Человеку, каков он есть, нужны не идеологии, ему нужен Живой Бог- Христос. В этом цель новой евангелизации.
Зададимся вопросом, почему после двухтысячелетней истории Церкви в Европе, вдруг встала нужда новой евангелизации? Не в «мрачное» Средневековье, а сейчас? Не потому ли, что вместо Христа мы католики последнее время больше проповедовали некие идеологические схемы, относящиеся к христианству весьма косвенно? Вспомним фильм – карикатуру «Догма», не произошло ли в нашей практике подмены реального Иисуса Христа на персонажа Buddy Jesus? Не стало ли это закономерным финалом чреды подмен. «Иисус мыслитель», «Иисус – философ», «Иисус – революционер», «Иисус – борец за права человека», «исторический Иисус» и тому подобные персонажи заслонили собой реального Христа.
Наша задача приобщить людей к реальному опыту Богообщения во Христе, а это возможно только если мы сами будем с Ним.
— Спасибо отче!
Беседовал Михаил Фатеев
