А в трансепте тем временем начинается работа по воссозданию западного бокового алтаря. Эти работы продолжатся до конца лета и станут, пожалуй, самыми большими по объему каменными работами в нашем храме. Размеры алтаря можно представить себе, глядя на кирпичный остов восточного бокового алтаря Пресвятой Девы Марии Розария, законсервированный напротив воссоздаваемого. В августе, когда, как мы надеемся, западный боковой алтарь будет воссоздан во всей своей красоте, будет еще явственнее видна рана опустошения, нанесенная нашему храму годами гонений, ради памяти о которых и был оставлен в том виде, в каком он сохранился после пожара 1984 года, алтарь восточный.
О западном алтаре базилики святой Екатерины дошло до нас довольно мало свидетельств и крайне мало изображений. Известно, что первоначально он был деревянным, как и восточный, и был освящен одновременно со всем храмом. Наверное, они были почти или совсем одинаковы, но наверняка мы сказать этого не можем. Восточный боковой алтарь виден на раскрашенной гравюре 1833 года (ее репродукция есть на выставке в приходских помещениях), он же, уже в камне, изображен на разрезе проекта перестройки храма, предложенного А. Клевщинским, а вот изображений западного алтаря нет. Так или иначе, в середине XIX века сначала восточный, а затем и западный алтари нашей базилики были заново исполнены уже в мраморе. Несохранившаяся мраморная доска об освящении называла его дату – 7 октября 1858 года, имя освятившего алтарь епископа – митрополита Могилевского Вячеслава (Жилинского) и имя жертвователя, на средства которого было осуществлено строительство святыни – Юлиана Карповича. Сенатский переводчик С. Я. Сенницкий, к 100-летию закладки храма издавший в Лейпциге первую книгу о церкви святой Екатерины на польском языке, пишет, что Юлиан Карпович служил управляющим имениями князей Радзивиллов в Литве, а затем управлял имениями князей Долгоруких, последние годы жил в столице, где и скончался в 1863 году.
Уже раскрытый кирпичный остов западного алтаря свидетельствует о правоте архивных описаний, говорящих о первоначальных деревянных ступенях боковых алтарей храма и кирпичных оштукатуренных менсах, раскрашенных «под мрамор». Действительно, каркас собственно престола старше остальной части кладки. Каменный алтарь середины XIX века был облицован белым с серыми прожилками каррарским и серым жилковатым, предположительно карельским, мрамором. Четыре трехметровых колонны поддерживали торжественный строгий фронтон, увенчанный крестом и двумя вазами. К сожалению, мы не располагаем ни одной старой фотографией боковых алтарей храма. Трансепт слишком велик и алтари не попадали в кадр при съемках торжественных богослужений начала XX века. Первые фотографии относятся к послевоенной архитектурной фиксации ГИОП Ленинграда, когда уже видны первые следы разрушений и отсутствуют образа. Общая форма и размеры обоих алтарей совпадали, различались лишь капители колонн и венчающие элементы. Вместо двух ангелов, поддерживавших крест над восточным алтарем, на западном крест с висящими на нем пеленами вырастал из фигурного подножия, украшенного цветочной гирляндой. В арке над престолом был помещен большой образ Распятия Господня с предстоящими Богоматерью и апостолом Иоанном, в золоченой раме. Живописное полотно Сенницкий приписывает известному художнику, ученику Карла Брюллова и академику Императорской Академии художеств Фаддею Антоновичу Горецкому, и даже пишет, что оно относится к римскому периоду его творчества, то есть ко времени до 1854 года. Если так, то образ мог быть написан еще для предыдущего алтаря, быть может, тогда же, когда молодой художник участвовал в работе над фресками Исаакиевского собора. Тогда же, еще в 1843 году, им была написана картина «Слепой нищий с мальчиком», где храмовая кропильница в центре композиции поразительно напоминает мраморные чаши притвора нашего храма. С 1856 года Горецкий, женатый на старшей дочери Адама Мицкевича, жил большей частью в Париже, где скончался и был похоронен. В советское время авторство живописи боковых алтарей церкви святой Екатерины приписывалось как Фаддею Антоновичу Горецкому, так и Иосифу Ивановичу Олешкевичу, тому самому знаменитому и таинственному петербургскому польскому патриоту и масону, которого живописует переписанное Пушкиным стихотворение Мицкевича о ночном Петербурге накануне страшного наводнения 1824 года:
Отблеск фонарика, отражающийся ото льда,
Освещает его таинственные книги
И лицо, склонившееся над свечой,
Желтое, как облако над заходящим солнцем,
Красивое, благородное, строгое лицо.
Он так внимательно читал свою книгу,
Что, слыша посторонние шаги и разговор
Тут же, над собой, не спросил, кто это,
И только по легкому движению руки
Было видно, что он просит, требует молчания.
Было что-то такое необычное в движении руки,
Что хотя путники тут же над ним остановились,
Глядя, перешептываясь и посмеиваясь в душе,
Но все умолкли, не смея ему мешать.
Один посмотрел в его лицо, узнал и крикнул:
«Это он!». — «Кто ж он?..». — «Поляк, художник,
Но его правильнее называть кудесником,
Потому что он давно отвык от красок и кисти
И только Библию и Кабалу изучает
И, говорят, даже разговаривает с духами».
Пушкин так и не перевел эти стихи, но известность Юзефа Олешкевича от этого в то время совсем не пострадала. Учившийся в Вильне, Риме и Париже сын бедного белорусского деревенского музыканта приехал в Петербург в 1810 году уже признанным живописцем, преподавал в Императорской Академии художеств и получил титул академика, писал по Высочайшему заказу и был принят в самых разных кругах. Он скончался в 1830 году и был погребен на Смоленском иноверческом («лютеранском») кладбище, где хоронили всех католиков – прихожан храма святой Екатерины. Если он и писал для нашей базилики – то для первоначальных, деревянных алтарей, одного или обоих. И это означает, что, по крайней мере, размеры алтарей не изменялись со временем.
В церкви святой Екатерины было много живописи, но годы советского запустения ее не пощадили. Сначала, во время войны, бесследно исчезли малые полотна из часовни Благовещения, посвященные событиям из истории ордена иезуитов, и «Сошествие Святого Духа на апостолов» из пресвитерия (большой квадратный образ конца XVIII в., кисти предположительно Я. Меттенлейтера, располагался над дверью в ризницу). Затем, в январе 1947 года, после пожара оказалось, что из сохранявшихся 8-ми картин наличествуют только три. Инспекция по охране памятников Ленинграда пробовала предложить гибнущие полотна музеям, но Эрмитаж, Русский музей и музей Академии Художеств отказались, «произведения не представляли интереса». В куполе храма зияла дыра, на полу стояла вода, зимой превращавшаяся в лед, холсты лежали на полу и гнили. Одно из заключений об их состоянии в очередной раз констатировало:
«По просьбе Госинспекции по охране памятников Ленинграда мною были осмотрены в б. костеле Екатерины (Невский пр., 32-34) картины художников И.И. Олешкевич (1777-1830) и Ф.А. Горецкого (1825-1872). Предъявленные мне картины находились в таком состоянии, что ни судить об их художественной ценности, ни, даже, определить сюжет их, не представляется сколько-нибудь возможным: холсты частично сорваны с подрамников, во многих местах прорваны, живописная поверхность загрязнена, повреждена сыростью, покрыта плесенью и в значительной степени утрачена, лак разложился. 26 октября 1951 г. Ст. хранитель живописи ГРМ Смирнов.».
Наконец, в 1954 году, предложение ГИОП Ленинграда было принято республиканским художественным музеем Вильнюса. Тогда же решили, что главный алтарный образ – шестиметровое «Мистическое обручение святой Екатерины», уже не спасти. Разорванное полотно было отдано в мастерские Академии Художеств для тренировок реставраторов. А две последние картины – считалось, что они сняты с боковых алтарей, — увезли в Литву. Вплоть до 2013 года они так и пребывали в фондах Национального художественного музея Литвы как картины с боковых алтарей храма святой Екатерины. Но оказалось, что они различаются размером и формой, к тому же одна из них – «Благовещение». Очевидно, что это – прямоугольный алтарный образ из нашей часовни Благовещения (ныне – Фатимской). «Благовещение» старше полотен с боковых алтарей и представляет собой образец итальянской поздне-барочной живописи. Есть сведения, что его автор – неаполитанец Ла Роза.
Вторая картина из фондов Литовского Национального музея с 1954 года так и находится на валу, на который ее накатали при перевозке из Ленинграда. Тогда думали, что это – «Распятие» Фаддея Горецкого или Иосифа Олешкевича, с западного бокового алтаря. Но пока никто не может утверждать этого наверняка. Так или иначе, но две эти картины – все, что сохранилось из живописного убранства нашего храма, не считая фрагментов настенных росписей Лурдской часовни. Будем надеяться, что с помощью Божией священные образа когда-нибудь смогут вернуться на свои места. Пока же восстанавливается архитектурное убранство одного из боковых алтарей, а у исследователей остается пространство для интриги.
Анастасия Медведева
