Доминико Теотокопулис вошёл в историю под именем Эль Греко или просто грек. Будущий великий художник родился на острове Крит в 1541 г. В то время греческий остров находился в глубоком упадке. Это была забытая Богом провинция, захваченная в XIII веке венецианцами, не принесшими сюда никаких благ цивилизации. Редкие путешественники забредшие в эти края писали, что Кандия, родной город Доминико, столица Крита, заросла в грязи. Узкие каменные улочки, никогда не убирающиеся, источали ужасный запах гниющего мусора и нечистот. Тучи москитов летали в знойном воздухе, делая жизнь горожан, мягко говоря, не комфортабельной. Здесь соседствовали бедные греческие церкви и некогда богато украшенные, но изрядно потрёпанные к середине XVI века католические соборы, построенные венецианскими купцами. Кто знает, может быть, в этом смешении культур и общем запустении жители Кандии и видели скромное обаяние своей провинции?
Доменико Теотокопулис покинул остров в возрасте двадцати с небольшим лет. Его честолюбию было тесно в рамках старой иконописной школы и узкого круга заказчиков. Он едет в Венецию в поисках денег и славы. Можно представить, какой восхитительной сказкой показался молодому и никому неизвестному Доминико этот волшебный город, выросший прямо из вод лагуны. Дворцы, соборы, каналы с изящными гондолами, знаменитый собор Сан Марко, изумительные скульптуры и византийская мозаика. Все это, несомненно, поразило скромного провинциала, перед которым к тому же остро стояла проблема денег и в принципе устройства в этом огромном по тем временам городе.
Для Теотокопулиса, как и для всех греков, прошедших школу иконописного мастерства у себя на родине и приезжающих в Венецию, существовали два возможных способа устроиться здесь. Первый – оставаться тем же, кем ты был на родине, т.е. продолжать писать иконы, тем более, что они пользовались у венецианцев неплохим спросом. Второй путь – гораздо более сложный и ненадежный – переучиваться. Именно эту непростую стезю и избрал Доменико.
В учителя он выбрал великого Тициана. Король живописи, патриарх венецианской школы проживал свой восемьдесят третий год жизни, но ни здоровье, ни слава, ни внимание публики и заказчиков, ни его великолепный не стареющий талант не изменяли ему. Кто еще, кроме этого аристократического старца мог дать больше? И Доменико, именно в Венеции получивший прозвище Эль Греко, с головой окунается в учебу. Первые его работы еще очень несовершенны, во многом наивны и несамостоятельны. Здесь еще нет и намека на будущего фантастического мастера. Вполне традиционная венецианская живопись. Но зато в его произведениях есть уверенность и энергичная хватка. Чувствуется, что молодой и самоуверенный грек еще не нашел себя, свой собственный язык и стиль, но зато вполне овладел всей живописной грамотой, техникой маслянной живописи, умением строить перспективу… Он продолжает учиться у других художников, быстрее Тициана реагирующих на изменение общественных вкусов. В частности, у популярного в те годы Якопо Бассано, творчество которого позднее проходило под очевидным влиянием маньеризма. Несомненно, что именно через Бассано Эль Греко усвоил некоторые приемы маньеристов: удлинение пропорций и несколько театральную манерность жестов. На полях заметим, что слово «маньеризм» происходит от итальянского слова, переводимого как «манера, стиль». Этот термин вошел в употребление с легкой руки Джорджо Вазари, художника и биографа XVI столетия. Вазари обозначал словом маньеризм высокую степень грациозности и утонченности в искусстве. Хотя со временем искусствоведы пришли к выводу, что маньеризм – это скорее упадок итальянского искусства, чем нечто утонченное.
Возвращаясь к Эль Греко, отметим, что в Венеции он провел всего четыре года. А затем стопы его направились в Рим. Трудно сказать, на что рассчитывал никому неизвестный иностранец в Вечном городе, избалованном первоклассными художниками. Впрочем, Доменико быстро находит себе богатого и влиятельного покровителя. Ему повезло настолько, что он получил комнату во дворце кардинала Александра Фарнезе. Участие в судьбе художника столь влиятельного человека не могло остаться незамеченным. Заказы посыпались на Эль Греко как из рога изобилия. Довольно быстро он сумел встать на ноги и даже позволил себе не только жить самостоятельно, но и взять ученика и помощника, чем вызвал завистливые и недоброжелательные толки в среде римских коллег.
Греческий мастер недолго прожил в городе на Тибре. Да и итальянская живопись не вызывала у него особого восторга. Например, ему не нравился Микеланджело. Так в старости Эль Греко говорил, что Микеланджело был человеком достойным уважения, но совсем не умел писать. Что он имел в виду? Быть может, то, что Микеланджело не был христианским живописцем в строгом смысле слова, и его искусство напоминало скорее бунт против Бога, чем смирение перед Ним?
И именно фреска Микеланджело рассорила его с Вечным городом. Рассказывали, что однажды на предложение папы Урбана VIII переписать обнаженные тела Христа и Богоматери в знаменитом Страшном Суде Микеланджело Эль Греко ответил, что если уничтожить всю фреску, он на ее месте смог бы сделать другую, которая будет более целомудренной и более подходящей, но не уступит по мастерству исполнения. Как художниками, так и любителями искусства, как мы узнаем из сохранившихся воспоминаний современников греческого мастера, это высказывание было признано недопустимым преувеличением, и автор после этого принужден был покинуть Рим и уехать в Испанию.
Вполне возможно, что вся эта история не более, чем легенда или отголосок старых сплетен о высокомерии Эль Греко, но в ней сеть внутренняя логика и крупица правды: художник не прижился, да и вероятно некогда не смог бы прижиться в Риме. Его талант и его душа оказались отлиты из другого материала. Он был обречен на вечное одиночество в этом богатом и в те времена чрезвычайно коммерцианализированном городе. Здесь молодому греку не хватало воздуха, мечты, поэзии. Не случайно в творчестве Эль Греко итальянского периода нет его самого, его подлинного лица. Это везде подделка, искуссное подражание итальянцам, боязнь раскрыться, показать свое истинное лицо, оказаться непохожим на других, а значит не покупаемым. Эль Греко искал свой Город, свой собственный ландшафт, который вдохновлял бы его на создание великих, остающихся в веках произведений.
Почему Эль Греко поехал именно в Испанию? В этом выборе художника нет никакой мистики. Им руководствовали прагматические соображения. Дело в том, что в 1563 году испанский король Филипп II затеял грандиозное строительство. Он возводил замок-дворец Эскориал. На эту стройку века устремились художники со всей Европы. Ведь это была возможность прославиться и неплохо заработать..
В ту пору Эль Греко было за тридцать и все великие начинания обходили его стороной. У него ни разу не было большого, стоящего заказа. Эскориал должен был стать воплощением всех его дерзких замыслов… Но не сложилось. Полтора года художник бессмысленно топтался в пыльном и неприятном ему Мадриде и уехал не солоно хлебавши в Толедо. Удивительный город, впитавший в себя множество культур, проникнутый необыкновенным мистицизмом, создал из греческого мастера, умеющего писать в итальянской манере, великого живописца кастильской набожности или, как еще говорят, самого испанского живописца.
Анна Гольдина
