Вопрос о взаимоотношениях между монашествующими и приходами в России – вопрос не новый. Например, уже в 1783 году, когда понадобилось найти священников для прихода Святой Екатерины в Петербурге,сначала пригласили францисканцев, потом, в 1800 году, иезуитов, и, наконец, в 1815 – доминиканцев. С самого начала ответственность монашествующих за приходы порождала проблемы. В числе многих других мы упомянем некоторые из них: каковы отношения между монашеской общиной и местным епископом? Между общиной и приходом? Должен ли настоятель прихода быть настоятелем своей общины или нет? и т.д.
После падения советского режима возрождение Католической Церкви в России во многом опиралось на монашеские конгрегации, мужские и женские, которые в состоянии были восполнить нехватку человеческих и финансовых ресурсов епархии. Сегодня, двадцать лет спустя, постепенное укрепление католических структур в России делает потребность в присутствии монашествующих уже менее насущной, хотя и по-прежнему необходимой. Однако в таком случае встает вопрос, как им действительно осуществлять свою харизму, а не просто восполнять собою те или иные лакуны и разрешать временные трудности епархии.
Это выступление никак не претендует на полный и всесторонний анализ отношений между приходами и монашествующими в России. Я хотел бы просто предложить несколько замечаний и коснуться некоторых проблем на основании своего опыта настоятеля прихода и вместе с тем настоятеля монашеской общины. Я заранее прощу прощения, что большинство примеров привожу из жизни своего прихода.
Прежде всего, попробуем дать некоторый обзор взаимоотношений между приходами и монашествующими и вопросов, которые при этом возникают. Во второй части мы увидим, каким может быть взаимный вклад и помощь монашествующих и приходов друг другу.
I. Взаимоотношения между приходами и монашествующими в России: прошлое и современность
В первой части я хотел бы сделать некоторый обзор на основе цифр, касающихся нашей епархии, сказать о причинах, по которым монашествующим приходится брать ответственность за приходы, и о трудностях, которые в связи с этим возникают.
Некоторые цифры, касающиеся монашествующих и приходов в России
Важность вопроса о взаимоотношениях между приходами и монашествующими в нашей епархии очевидна уже из статистических данных: из 140 священников, работающих в епархии, 78 – монашествующие; из 93 священников, имеющих приходское служение, 45 монашествующих (из них 40 иностранцев), то есть половина. В целом 26 приходов из 62, то есть больше трети, или имеют настоятелями монашествующих, или поручены какой-либо монашеской общине. За этими цифрами стоят неодинаковые ситуации, в зависимости от деканатов: в центральном деканате 8 приходов из 17 принадлежат монашествующим; в южном – 1 из 6; в северо-западном 10 из 16, в западном – 7 из 23. Практически все мужские институты посвященной жизни в России отвечают за приходы, и большинство женских монашеских институтов служат при приходах. Так, у вербистов в России 11 приходов, у францисканцев — 5.
Разумеется, за этими цифрами стоят различные ситуации в том, что касается и монашеских общин, и приходов, и вида ответственности.
• Что касается самих монашествующих, то существуют разные типы конгрегаций. Некоторые из них традиционно участвуют в приходской работе. Однако в традиции нищенствующих орденов, например, как раз отказываться от приходских обязательств, поскольку наше призвание апостольское, а не пастырское, и наша харизма больше связана с пророческой функцией, чем с царской, больше с проповедью ради спасения душ, чем с душепопечением. С другой стороны, численность монашеской общины тоже следует принимать в расчет: большая община, которой поручается приход, подвергается меньшей опасности быть им поглощенной, чем община, насчитывающая всего нескольких братьев.
• Во-вторых, следует делать различие и между приходами. Они тоже могут соответствовать харизме той или иной монашеской конгрегации в большей или меньшей степени, в зависимости от того, велики они или малы, находятся в городе или сельской местности, в более или менее культурной среде и пр. Большим приходам (как приход Святой Екатерины в Петербурге или кафедральный собор в Москве) требуется много священников. Потому у епископов и возникает необходимость, во всяком случае, в некоторые моменты, обращаться за помощью к монашествующим.
• Наконец, необходимо различать степени ответственности: иногда речь идет просто о том, чтобы какой-либо священник-член конгрегации на некоторое время стал настоятелем или викарием; иногда приход полностью поручается монашеской общине.
Почему монашествующие несут ответственность за приходы?
Стоит также поставить вопрос о причинах поручения прихода монашествующим. На самом деле эта ситуация тоже не новая. Приход Святой Екатерины в Петербурге с самого начала своего существования поручался монашествующим: францисканцам, иезуитам, затем (после 1815 г.) доминиканцам. Справедливо отметить роль ассумпционистов в жизни прихода Святого Людовика в Москве. Представительницы женских монашеских конгрегаций тоже очень скоро начали привлекаться к работе приходов, хотя их деятельность, скорее, не столько собственно приходская, сколько социальная или благотворительная: например, сестры францисканки Семьи Марии, урсулинки. Так что поручение приходов монашествующим объяснялось в прежние времена тем, что большая часть католиков была иностранного происхождения, вследствие чего возникала необходимость находить священников разных национальностей, а их могли предоставить только конгрегации. Именно потому регламент прихода Святой Екатерины, написанный при Екатерине II, декларирует необходимость наличия священников для опеки «четырех наций: немцев, французов, итальянцев и поляков».
Сегодня тот факт, что более трети приходов отдано монашествующим, объясняется уже иными причинами. Большинство верующих – русские. Ситуация в нашей епархии сравнима с ситуацией некоторых «миссионерских» епархий, не располагающих ни достаточным числом епархиальных священников, ни достаточными материальными средствами для исполнения приходских обязанностей. Очевидно, что в истории Католической Церкви миссии были почти повсюду делом монашеских орденов, которые, обладая человеческими и финансовыми ресурсами, основывали приходы, епархии и поставляли первых епископов.
Следует заметить, что подобную ситуацию можно встретить и в традиционно католических странах. Иногда поручение приходов монашествующим может объясняться и политическими причинами. Так, например, с конца XVIII века многие европейские страны вели политику, целью которой было поставить монашеские конгрегации на службу местным церковным и политическим властям. Такая политика принимала разные формы: фебронианизма в Германии, галликанства во Франции, йозефинизма в Австрии. Монашеские ордена и конгрегации вынуждены были принимать на себя обязанности, которые, в принципе, лежат, прежде всего, на епархиальном клире, в том числе попечение о приходах. Впоследствии эта модель была экспортирована в другие страны, например, в США. Такая политика объясняет, почему еще и сегодня во многих странах монашеские конгрегации, даже созерцательные, часто отвечают за приходы. Во Франции же, наоборот, после роспуска монашеских орденов в годы Французской революции те, кто впоследствии их восстанавливал (Лакордер у доминиканцев, Геранже у бенедиктинцев), стремились вернуться к первоначальному духу и решительно отказывались от приходов. Поэтому во Франции, за небольшими исключениями, не существует доминиканских, францисканских, бенедиктинских приходов. И все же дефицит призваний, свойственный нашему времени, приводит к тому, что монашествующие все больше и больше востребуются для исполнения пастырских задач.
Трудности: разная логика
Ответственность монашествующих за приход может стать источником многих трудностей. Их причина в том, что у епархиального духовенства и монашествующих разная логика. Вот несколько примеров такого различия:
• Во-первых, епархии отдают предпочтение логике «поместности», территориальной организации, тогда как логике монашеских конгрегаций присуща универсальность, вселенский дух. Канонически это выражается привилегией изъятия, благодаря которой монашествующие понтификального права меньше зависят от местного епископа, чем от своего провинциального настоятеля. Это проявляется и в относительной нестабильности проживания монашествующих в определенном месте по сравнению с епархиальным клиром. В культурном плане это означает, что монашествующие могут приехать из любой страны мира, что вызывает проблемы с подготовкой и инкультурацией.
• Во-вторых, епархии свойствен, прежде всего, пастырский подход, а монашествующим – апостольский, соответственно харизме каждого института.
• В-третьих, монашествующим более свойственна логика общежительства, тогда как епархиям – более индивидуальный подход, то есть поиск определенных людей, способных исполнять то или иное служение.
• Наконец, монашествующим присущ свой стиль жизни, ритм которой определяется молитвой и братским общением, и отличается от стиля и ритма жизни окружающего общества.
Эти различия могут порождать проблемы, в частности, в приходской пастырской работе, – как для епархии, так и для самих монашествующих.
• Для епархии проблемы могут возникать из-за чувства недостаточной вовлеченности монашествующих в епархиальную жизнь в силу их автономии, от ощущения того, что они не отвечают на первоочередные пастырские нужды епархии, от нестабильности (проживания в одном месте) членов монашеских общин, от не всегда надлежащей культурной и психологической подготовленности членов конгрегаций. Дополнительные трудности возникают тогда, когда те или иные монастыри располагаются на территории епархии без достаточного согласования с епископом и настоятелем, когда они ведут разного рода деятельность, опять же не согласовав ее с настоятелями, и тем самым становятся чем-то вроде квазиприходов, и т.д.
• У монашествующих может возникать чувство, что их особую харизму не признают, что они попросту восполняют нехватку чего-либо. С другой стороны, когда община берет на себя ответственность за приход, очень трудно найти баланс в отношениях между приходом и общиной. Возникает двоякая опасность: поглощения прихода общиной или поглощения общины приходом. Учитывая небольшую численность монашеских общин в России, здесь, скорее, существует вторая опасность. Документ «Братская жизнь в общине» подчеркивает, насколько трудно сочетать приходскую жизнь и жизнь в общине: «В некоторых случаях оказывается трудно согласовать приходскую жизнь с жизнью в общине, и исполнение обширных пастырских задач осуществляется в ущерб харизме института и братской жизни, порой до такой степени, что верующие, епархиальное духовенство и сами монашествующие теряют ощущение специфического характера монашеской жизни. Насущные пастырские нужды не должны приводить к забвению того обстоятельства, что наилучшее служение Церкви со стороны монашеской общины – это верность своей харизме. Это следует учитывать, когда приходится брать на себя руководство приходами: следует отдавать предпочтение тем приходам, которые позволяют вести братскую жизнь в общине и осуществлять свою харизму» («Братская жизнь в общине», Конгрегация по делам институтов посвященной жизни и обществ апостольской жизни, 1994, 61).
Документ Mutuae Relationes: два принципа
Чтобы продолжить наш обзор, рассмотрим, какие принципы и нормы следует соблюдать в отношениях между приходами и монашествующими, которые являются частью более широких отношений между епископами и конгрегациями. Нормативным документом по этому вопросу является документ Mutuae Relationes, опубликованный в 1978 году Конгрегацией по делам монашеской жизни и Конгрегацией по делам епископов. В нем высказаны два принципа, которые не столько противостоят, сколько дополняют друг друга.
• Первый принцип – это уважение к харизме монашествующих. Ведь каждый институт обладает своим «характером», включающим в себя не только «харизму основателей», но и «своеобразный путь освящения и стиль апостольской деятельности, создающие определенную традицию» (11). Документ утверждает, что монашествующим необходимо сохранять свою особенность и «избегать опасности попадания в неопределенную ситуацию, которая заставила бы их участвовать в жизни Церкви двусмысленным и неясным образом, не придерживаясь достаточно своего особого характера» (11). Это предполагает уважение к некоторой «автономии» институтов, «хотя в лоне Церкви эта автономия никогда не может стать “независимостью”» (13).
Обязанность заботиться о монашеских харизмах возложена на епископа (9), но очевидно, что она лежит также на настоятелях, которые «должны, прежде всего, тщательно следить за сохранением верности своих братьев харизме основателя» (14).
• Второй принцип, высказанный в документе Mutuae Relationes (МR) – это принцип включения монашествующих в жизнь епархии. Это отвечает стремлению II Ватиканского собора вновь подчеркнуть ценность поместной Церкви и епископов, – чтобы уравновесить тенденцию I Ватиканского собора, внимание которого больше привлекал вселенский характер Церкви. Собор напоминает, что вселенская Церковь живет и осуществляется на основе поместных Церквей, а не наоборот. Иными словами, Церковь существует и воплощается только в определенном месте.
Поэтому даже если монашествующие принадлежат к Институту понтификального права, они должны ощущать себя поистине сопричастными своей «епархиальной семье» (MR 18, 36). Это выражается, в первую очередь, в том, что все монашеские конгрегации, пользуются ли они правом изъятия, или нет, подчиняются власти ординариев во всем, что касается пастырских видов деятельности, будь то литургия, проповедь, катехизация, социальные и иные начинания (44). Кроме того, это должно выражаться в стремлении прививать кандидатам понимание важности поместной Церкви во время формации: «Уже начиная с новициата, монашествующих следует воспитывать так, чтобы они яснее осознали и прониклись большей заботой о поместной Церкви, в то же время взращивая в них верность собственному призванию» (30). Наконец, это выражается в том, что монашествующие должны содействовать развитию призваний в поместной Церкви – как к монашеской жизни, так и к епархиальному священству (18).
Mutuae Relationes заключает: «Монашествующие должны видеть в епископе не только пастыря всей епархиальной общины, но и гаранта их верности собственному призванию в служении на благо поместной Церкви» (52).
Особенности российского контекста
Чтобы закончить этот краткий обзор, нужно вспомнить и об особенностях здешнего православного контекста, где место монашествующих в поместной Церкви несколько иное. Не входя в подробности, упомянем лишь несколько факторов.
• Прежде всего, как в языке, так и в жизни не делается ясного различия между созерцательными монахами и монашествующими, занимающимися апостольской работой: все они именуются «монахи».
• Тот факт, что епископы в России всегда монахи, вероятно, порождает иные отношения между епископами и монашествующими.
• С другой стороны, вся монашеская жизнь в России является епархиальной: настоятелем монастырей является сам епископ, который, как правило, назначает себе «наместника» в каждом монастыре (несмотря на привилегию ставропигиальных монастырей, зависящих непосредственно от Патриарха).
• Наконец, наиболее распространенный вид духовности и форма литургии, которая служится в приходах, принадлежат монашеской традиции.
В целом можно сказать, что монашеская жизнь здесь больше связана с жизнью поместной Церкви, то есть с епархией, чем это принято в Католической Церкви, что не мешает существованию значительных различий между «черным» и «белым» духовенством, иногда (как в начале XX века) становившихся пропастью и приводивших к глубокому конфликту.
II. Обмен дарами между монашествующими и приходами
Установив области взаимодействия между монашествующими и приходами, во второй части обратимся к возможному взаимообогащению, или обмену дарами, между ними: что монашествующие могут дать приходу, и что приход может дать монашествующим?
А. Что монашествующие могут дать приходу?
Среди прочих, отметим пять даров монашеской жизни приходу:
1. Свидетельство посвященной Богу жизни
Прежде всего, монашествующие в приходе дают свидетельство посвященной Богу жизни. Их призвание в Церкви – свидетельствовать видимым образом о всецелом посвящении Богу. Безусловно, и приходские священники движимы тем же идеалом трех евангельских советов, пусть даже они и не дают вечных обетов. Они также живут в послушании епископу, не менее строгом, чем послушание монашествующих. Они тоже живут в бедности – а в России, нередко, еще большей, нежели монашествующие, которых поддерживают их институты. Они тоже живут в целомудрии, соблюдая добровольный целибат, – в этом отношении епархиальные священники латинского обряда немного отличаются от монашествующих. Разница лишь в том, что монашествующие принимают на себя эти обеты независимо от того, являются они священниками или нет.
Прежде всякого служения, которое может быть им доверено, монашествующие, своим посвящением, свидетельствуют о высшем призвании крещеного к святости. Они свидетельствуют о том, что крещение ведет к жизни во Христе, и что эта вечная жизнь уже началась. Решение следовать за бедным, смиренным и целомудренным Христом и служить Ему в братьях обнаруживает среди нас присутствие грядущего нового мира. Именно с этой точки зрения монашеская жизнь является пророческой, независимо от какого-либо служения. В этой связи, присутствие и свидетельство монашествующих братьев, не являющихся священниками, и сестер представляется особенно важным.
2. Свидетельство общины
Второй дар монашеской жизни приходу – свидетельство общины. Монашеская община – один из фундаментальных аспектов большинства монашеских конгрегаций. То, что мужчины или женщины, не выбиравшие друг друга, разные по происхождению, культуре, воспитанию, характеру, живут вместе, разделяя кров и пищу, молясь сообща, принимая совместные решения, прощая друг друга, имея общие дела, – все это является тем знаком, который необходим миру для веры в то, что Христос созидает единство. Очевидно, что этот опыт общины служит не только свидетельством, но также вкладом в созидание приходской общины. Это общинное измерение проявляется в трех различных аспектах – молитве, проповеди и устроении прихода.
• Свидетельство братской общности проявляется, прежде всего, в литургическом аспекте. Знак и источник общинной жизни – это Евхаристия, являющаяся не только приходской, а также и Евхаристией монашеской общины. Совместное служение Литургии часов, которое есть продолжение ежедневной Евхаристии, особенно важно. Очень часто приход, вверенный монашествующим, отличается от прочих, прежде всего, совместным чтением Литургии часов, часто вместе с монахинями, работающими в приходе.
• Далее, свидетельство общины проявляется в проповедовании. Одной из отличительных черт прихода, вверенного монашествующим, является то, что служение проповедования в нем поручено не одному или двум отдельным священникам, а всей общине. Можно считать, что это дает больше возможностей в проповеди. Однако не это главное. Главное в том, что свидетельство именно общее. Иисус посылал учеников по двое по той причине, что слово двух свидетелей имеет больше шансов быть услышанным, нежели свидетельство одного. В пастырской деятельности часто существует искушение собрать вокруг себя группу понимающих нас верных, иметь свою Мессу, свою аудиторию. Когда же на монашескую общину возложена ответственность за приход, каждый ее член должен осознавать, что он не может чувствовать себя словно покровителем некой группы прихожан. Подобная общая ответственность позволяет минимизировать риск построения пастырской деятельности на личных отношениях и делает смену приходского настоятеля менее драматичной. В некотором смысле это одно из проявлений евангельского целомудрия, которое, по нашему мнению, более плодотворно, чем чрезмерно личные взаимоотношения.
• Наконец, свидетельство общины проявляется в устроении прихода. Опыт совместного принятия решений влияет на целый приход. В большинстве монашеских общин решения относительно жизни прихода принимаются в рамках капитула монашествующих. Когда решение принято, верные знают, что оно принадлежит не только настоятелю, но и всей монашеской общине. Подобное решение может пользоваться бо?льшим пониманием и доверием. Поэтому, когда приход вверен общине, место настоятеля в нем, конечно же, несколько иное. Безусловно, он является пастырем, но роль его не столь центральна: в центре прихода находится община. Забота о приходе лежит на плечах всей общины. Важно суметь найти правильную взаимосвязь между капитулом монашеской общины и приходским советом. Нельзя допустить, чтобы кто-либо преобладал друг над другом, так, чтобы монашествующие или прихожане чувствовали себя отстраненными от ответственности. В данном случае, решением может стать включение всего совета монашеской общины или его части в приходской совет.
3. Свидетельство харизмы
Мы вспомнили о двух дарах монашеской общины приходу: свидетельстве посвященной жизни и свидетельстве братской жизни в общине в различных аспектах. Теперь обратимся к третьему дару – свидетельству харизмы, свойственной каждому институту. Как бы то ни было, каждый институт, принимающий на себя ответственность за приход, обладает собственной харизмой. Примеров тому немало в Католической Церкви России: ассумпционисты, францисканцы, иезуиты, редемптористы, вербисты, кларетины, салезианцы… Каждый несет с собой чаяния своих основателей, собственную историю, святых, особую духовность. Если приводить более конкретный пример, при создании нашего приходского календаря, включающего не только санкторал епархии, но и доминиканских святых, мы поняли, какое влияние доминиканский мартиролог оказал на литургию прихода. Практически каждую неделю в нем мы воспоминаем того или иного доминиканского святого.
4. Свидетельство вселенскости Церкви
Без сомнения, необходимо вспомнить еще о четвертом, особенно важном аспекте дара монашеской жизни приходу: то обстоятельство, что большинство монашеских общин многонациональны, является свидетельством вселенскости Церкви. Особенно здесь, в России, где православие четко отождествляется с русской культурой, а католицизм, чаще всего, ассоциируется с определенными национальностями. То, что сестры или братья разных национальностей могут проживать вместе, само по себе является свидетельством. Когда они сообща служат приходу, это, бесспорно, обогащает приходскую общину, таким образом открывающуюся вселенскому, межнациональному измерению.
5. Объединения мирян
В конце концов, необходимо упомянуть о пятом, и последнем даре: объединениях мирян, живущих духовностью монашеских конгрегаций, часто именуемых третьими орденами. Эти группы мирян, более близкие к монашеским общинам, могут служить посредниками между монашескими общинами и приходами. Даже если их перспективы более широки, они способны формировать своего рода ядро прихода, молясь за него, более тесно сотрудничая со священниками. В нашем приходе Святой Екатерины роль терциариев-доминиканцев просто незаменима. Вероятно, то же самое касается и остальных приходов, где служат другие конгрегации, имеющие сообщество мирян. Тем не менее, необходимо внимательно следить за тем, чтобы эти объединения мирян не стали некой элитой в приходе или не заместили собой приходской совет.
6. Особый дар женских конгрегаций
Упоминая о тех дарах, что приход получает от монашествующих, необходимо особым образом отметить вклад женских конгрегаций. Свидетельство о посвященной жизни монахинь еще более значительно, чем священников, так как это посвящение не связано с каким-либо служением. Часто проводя больше времени в церкви, сестры, работающие в приходе, гораздо ближе к верным, чем священники, и их роль в преподавании катехизиса, в пастырской работе с молодежью, или же просто их радушие, бесценны. Когда же в приходе налажено хорошее сотрудничество между монахами и монахинями, это уже совместное свидетельство, так как мы трудимся и молимся как братья и сестры. Чтение часослова вместе с сестрами особенно важно для укрепления этого сотрудничества. Mutatis mutandis, место монахинь в приходе сопоставимо с тем, что монахи занимают в епархии.
• С одной стороны, монахини должны уметь реализовывать свою харизму. Роль настоятеля (сравнимая, mutatis mutandis, с ролью епископа в отношении к монашествующим его епархии) – следить за тем, чтобы монахини осуществляли харизму, присущую их конгрегации, в приходе, и не позволять им нагружать себя чрезмерной работой, которая препятствовала бы этому (работа в сакристии или решение материальных проблем, которые могут взять на себя другие члены общины). Здраво и разумно, чтобы монашеская община занималась какой-либо деятельностью и вне прихода, а не замыкалась в приходской жизни.
• Монахини, со своей стороны, должны уметь сохранять в приходе свою автономию, но так, чтобы она не переходила в независимость. Нужно стараться избегать двух подводных камней: не допускать, чтобы сестры становились викариями настоятеля; или того, чтобы сестры становились полностью независимыми в приходе, подрывая тем самым авторитет настоятеля.
• Важно, чтобы работа сестер была четко определена и имела своим основанием общее соглашение, заключенное с конгрегацией (тройственное соглашение между настоятелем, конгрегацией и епископом), а также личное согласие каждой из сестер, учитывающее осуществляемое служение, часы работы и вознаграждение. Настоятель должен информировать сестер о наличии тех или иных пастырских задач, в которых те компетентны, а также привлекать их к разрешению вопросов. Без всякого сомнения, желательно, чтобы сестры были представлены в приходском совете.
Б. Что монашеская община получает от прихода?
Было бы неверным представить отношения между приходами и монашескими общинами односторонними. В действительности – и это мы хотели бы рассмотреть в этой последней части – очевидно, что монашеская община тоже многое получает от прихода. Естественно, такая цель не ставится: монашествующие пришли для служения, а не для того, чтобы служили им. Тем не менее, эти дары таковы:
1. Включение в жизнь епархии
Бесспорно, первый дар прихода монашеской общине – это включение в жизнь епархии, а в более широком смысле, в Народ Божий. Это включение не является лишь временным ответом на преходящие нужды. Оно соответствует также тому моменту истории Церкви, когда монашествующие наиболее восприимчивы к жизни поместной Церкви, и воплощению присущей им харизмы в культуре отдельно взятой Церкви. Таким образом, на Западе, вслед за II Ватиканским собором, подчеркнувшим еще бо?льшую значимость поместной Церкви, некоторые монашеские общины, по экклезиологическим соображениям, изъявили желание засвидетельствовать свою привязанность к епархии, взяв на себя попечение о приходах и отказавшись от привилегии изъятия.
2. Приход помогает монастырю быть общиной
С другой стороны, как монашеская община помогает приходу стать настоящей общиной, таким же образом и приход помогает монастырю быть общиной. Когда приход вверен попечению нескольких монашествующих или даже целой общине, он ее объединяет. Безусловно, то же самое можно было бы сказать о любом общем деле. Однако приход объединяет особым образом. Приход – это призыв к единству. Малейшее разделение в монашеской общине заставляет страдать весь приход. Приход – словно зеркало общины. Он также – призвание к апостольскому целомудрию, в том смысле, что верные, и мы уже упоминали об этом, не принадлежат тому или иному брату, пусть даже настоятель является пастырем, но всей общине.
3. Включение в общественную жизнь
В-третьих, приход также позволяет монашеской общине включиться в общественную жизнь. В действительности, приход – это четко идентифицированная социальная единица, позволяющая устанавливать разнообразные связи с миром культуры, искусства, с представителями гражданского и политического общества. В качестве примера: встречи «Церковь и культура», организуемые в приходе Святой Екатерины, являются для монашеской общины важным местом для диалога и контактов с теми, кто далек от Церкви. Подобные встречи в приходе могут служить мостом между монашеской общиной и обществом.
В некотором смысле, можно даже утверждать, что приход способен стать особым местом межконфессиональных контактов, которые было бы трудно устанавливать в иной обстановке. Различные области пастырской деятельности, будь то работа с супружескими парами, с молодежью, или благотворительность, хор, предлагают исключительные возможности для контактов с другими Церквями, в частности с Православной.
4. Размышлять о своей харизме
В-четвертых, возможно, это звучит парадоксально, но приход заставляет монашескую общину размышлять о ее харизме. Харизма выражается, прежде всего, не в некоем типе деятельности, но в стиле. Несомненно, существует доминиканский стиль пастырской деятельности, равным образом как и иезуитский, францисканский, салезианский и т.д. Катехуменат, или богослужения, совершаемые доминиканцем, имеют свой стиль и характер, отличные от тех, что совершает епархиальный священник либо священник из другой монашеской конгрегации. Это уже задача монашествующих – думать над тем, каким образом сделать так, чтобы вверенный им приход оставался полностью епархиальным, и в то же время целиком был пронизан харизмой доминиканцев, францисканцев, вербистов и т.д.
5. Стать добрыми пастырями
Наконец, – и это последний дар, о котором я хотел бы напомнить, – приход учит монашествующих становиться добрыми пастырями. Именно наши прихожане учат нас самоотдаче, тому, как свою жизнь сделать Евхаристией. Прихожане напоминают монашествующим, что их призвание – спасение душ.
***
В завершение всего изложенного, я хотел бы напомнить основные тезисы, которые могли бы также стать основой наших дискуссий:
1. Тот факт, что монашествующие берут на себя попечение о приходах, затрагивает различные аспекты реальности, в том, что касается и монашеских общин, и приходов, и типа ответственности, и причин, побуждающих монашествующих заниматься приходами.
2. Попечение монашествующих о приходах может стать источником трудностей, как для епархии, так и для самих монашествующих. Причина этих трудностей состоит в том, что у епархий и монашествующих разная логика.
3. Нормативные документы, в частности Mutuae Relationes, призывают к соблюдению двух скорее взаимодополняющих, нежели противоположных принципов: уважения харизмы монашествующих и включения в поместную Церковь.
4. Существует обмен дарами между монашествующими и приходами. Монашествующие дают свидетельство посвященной жизни. Они дают также свидетельство братской жизни в общине, проживаемой на литургическом и пастырском уровнях. Они могут помочь приходу стать общиной. При этом каждая конгрегация дарит не только лишь ей присущую харизму, а также свидетельствует о вселенском характере всей Церкви.
5. Важно, чтобы женские конгрегации, работающие в приходах, могли осуществлять там свою харизму, и, будучи полностью включенными в приходскую жизнь, обладали автономией, но так, чтобы она не переходила в независимость. Это вызывает необходимость четко обозначить юридические границы.
6. Приходы позволяют монашествующим полностью включиться не только в поместную Церковь, но и в общество. Они также могут содействовать сплоченности монашеских общин и стать призывом к углублению их харизмы.
В заключение отметим, что два принципа, упомянутые в Mutae Relationes – уметь уважать харизму монашествующих и сохранять включенность в поместную Церковь – должны восприниматься не как противопоставление, а как взаимодополняемость и сотрудничество, ввиду их общего призвания. Харизма должна воплощаться в конкретной Церкви; более того, именно в конкретных обстоятельствах она выражается наилучшим образом. Как сказано в Mutae Relationes: «Поместная Церковь представляет собой то историческое пространство, в котором призвание конкретно воплощается и выполняет свою апостольскую задачу; и именно там, внутри определенной культуры, провозглашается и воспринимается Евангелие» (MR 23).
о. Иакинф Дестивель, ОР
Фото: Евгений Мартынович
