Лашник. Теперь я знаю это название – Лашник. Местечко, где живут люди. Живут, а значит, встречаются, любят, умирают. Где люди страдают от одиночества и радуются любви как в тысяче других местечек по всему миру. А потому, так ли уж важно, как оно называется, именно это местечко, где родилась, где страдала и любила Тойбеле?
Лашник. Ах, память, память, при звуках моего же голоса, тихонько шепчущего это слово, как услужливо набрасываешь ты на сегодняшний день вуаль. И вот уже ласково смотрят на меня кроткие глаза Тойбеле, а за пронзительным шутовством Алхонона одиноко стоит молчаливая нежность.
Этот мир раскинулся перед нами прозрачным кружевом паутины, несмотря на то, что живут в нем такие плотские, такие реальные люди. Но деликатность Автора пощадила их чувства, их стыдливость, позволив говорить обо всем без утайки, порой с детской непосредственностью, сохраняя при этом невинность глубоких и чистых чувств.
А история-то простая, обыденная, до скуки осязаемая: в маленьком местечке Лашник живет одинокая женщина, брошенная мужем…Но слышите?- задрожала паутинка, грозя порваться. И покатились выроненными из рук клубками умершие дети, и ушел, исчез, как отрезанная нитка, муж, и осталась Тойбеле одна. Как будто живя: ведь жизнь-то должна продолжаться, не смотря ни на что, не правда ли? И осталась Тойбеле одна…
Выйти замуж она не могла: каждый в местечке знал и жалел ее, но знали и то, что муж ушел. А значит, где-то жив. Такая вот вдовая жена: и мужа нет, и замуж нельзя. А сердце-то, сердце куда денешь? Сердце, допьяна напившееся одиночеством?
А где-то рядом живет Алхонон. Чудаковатый помощник учителя, нищий вдовец, знаток Талмуда, мечтающий стать свадебным шутом. Ученый, чьи знания оказались никому не нужные в Лашнике, неприкаянный вдовец, мечтающий о настоящей любви. И вот он-то и подслушал (кто знает, случайно ли оказался он под окнами Тойбеле в ту темную ночь?) рассказ о женщине, телом которой овладел демон.
Какие возможности открываются перед ним! Доверчивая, суеверная, кроткая, истосковавшаяся Тойбеле, и он – демон…Но опять задрожала паутинка, капли росы, как слезы повисли на ней. Нет-нет, этот мир не будет разрушен моей бездумностью!
Пять встреч, пять ночей. Пять слов о любви… или их было больше? Их ночи были наполнены словами, и лишь два ангела кружились над ними, нашедшими друг друга, и нежно играли щемящую сердце мелодию. И Тойбеле, как бы живущая днем, а на деле не видящая ни солнца, ни людей вокруг, обрела, наконец, жизнь, научилась улыбаться, любить, а значит – ждать… Ждать и ждать того, кто исподволь овладел ее сердцем, как овладел телом, ждать, не имея возможности облегчить ожидание разговором, ибо кому же скажешь, что по ночам, дважды в неделю, к ней приходит демон? И разве скажешь кому, что полюбила демона, осветившего ее одиночество? Но ведь ждать – это уже лучше, чем не иметь совсем никого? Ведь ждать – это значит, есть тот, кто придет? Если не сегодня и не завтра, то послезавтра? Придет, когда пробьют часы полночь…
Пять слов о любви, не произнесенных даже. Там было много слов, но что были за слова? Неукротимое хвастовство демона, развлекающего речами жаждущую Тойбеле. А рядом молча стоял Алхонон: ах, Тойбеле, если бы ты только знала… если бы ты только знала, как попался он в свою же ловушку, как не смел, как не знал способа выбраться из нее. Он смотрел на тебя и стремился к тебе. Не демон – Алхонон. Он пришел к тебе под видом демона, чтобы овладеть твоим телом, но демон сам овладел им, не выпуская, не отпуская его – к тебе, сделал невозможной эту встречу. Ах, Тойбеле, если бы только знала… как хотел бы он прийти к тебе днем, открыто войти в твой дом, посмотреть тебе прямо в глаза. Но тише, тише.
Алхонон позвал тебя в призрачный мир демона, и ты оживила его своей непосредственностью, своим изумлением, своей радостью. И лишь нежный танец двух рук да две пары ног, застенчиво смотрящие друг на друга, расскажут о том, о чем умолчали слова.
Лашник, ты спал, ты ничего не узнал. Ты не узнал этих людей, чьи души были слишком нежны, слишком одиноки для тебя, ты не узнал, что они полюбили, не узнал…Ты не узнал, что пришла зима, и следы, тянущиеся к дому одинокой женщины Тойбеле могли рассказать целую историю, если бы кто-нибудь увидел их, не узнал, как той ночью демон, сотрясаясь от кашля пришел к Тойбеле. Это была его последняя история, он говорил, говорил, говорил, а Тойбеле требовала еще и еще. А рядом молча стоял Алхонон: Тойбеле, что ты будешь делать, когда я умру? Умру… Умру…Эхом откликнулась Тойбеле: Гурмизах, демоны ведь не умирают?
Да, Тойбеле, демоны не умирают. Но перестают приходить. И он, обещавший тебе приходить каждую ночь со среды на четверг и в субботу, больше никогда не придет. Никогда. Какое ужасное слово!
Ты заставишь себя подняться с кровати, одеться, ты снова начнешь как бы жить, едва замечая дни, не видя солнца в дневном небе, день за днем, до самой смерти. Ты не узнаешь, что, повинуясь неясному порыву проводить в последний путь одинокого вдовца Алхонона, ты, плача, будешь хоронить своего возлюбленного. Того, кто пел тебе: Вся ты прекрасна, возлюбленная моя…
А потом ты умрешь. Лашник, ты не узнал эту историю, она сохранила ее в себе. Не узнаешь ты, не увидишь и того, как встретились две души и взялись за руки. Чтобы в Вечности быть вместе – навсегда. Чтобы перед Творцом, Который все знает, посмотреть, наконец, друг другу в глаза, и стать мужем и женой – для Вечности, навсегда. И два нежных ангела воспарят, играя щемящую сердце мелодию, мелодию их любви.
Н. Бакина
Источник фото: www.afisha.ru
