И спектакль Руслана Кудашова оказался удивительно совпадающим с миром романа, каким прочитала его я. Он оказался воспоминанием-прикосновением, погружением, я бродила по собору и пальцами касалась стен, лиц, вдыхала запах ладана и пыли, тишину молитвы и смрад запустения, смотрела на пляску смерти, гремящей костями, как же громко гремящей – как фигуры персонажей, переставляемые по полу руками людей.
Люди, боящиеся взглянуть друг на друга, стоящие рядом и обращающиеся лишь к деревянным фигуркам, чтобы вырвавшись из очерченного представлениями круга, взглянуть друг другу в глаза; люди, смеющиеся от счастья и горя, плачущие от безумия и любви; люди… Это спектакль о людях. И даже более – о человеке. Обо мне. Конкретно и неотвратимо. О том, что несу я в сердце, пряча даже от Бога, заслоняя этим Бога, чтобы не отрывать взгляда, подчиниться этому. О том, как сияет луна над моей головой, а клубок разматывается, связывая сердца, протягивая между ними туго натянутую нить; о том, как допустив один неверный шаг, сбиваешься с пути; о том, как чужая насмешка ломает судьбу, бросая в чуждое место, и рвется, рвется от гордыни грудь, не признаваясь, что паутина окутывает не стены – она окутывает меня, и я увязаю в ее липких нитях…
Трудно, очень трудно писать о том, что несла я вчера, боясь дыханием спугнуть, уносила со спектакля. Темного, громогласного, то тонкого, то утрированно-насмешливого, настолько, что убийство рабочего на наших глазах, намеренно-откровенно игрушечного вызывает не столько смех, сколько ужас. Среди деревянных фигурок и кукольно-масочных героев, утрированных в каждом жесте, лишь один живой человек на расчерченном плане собора – отец Джослин в белоснежной сутане, с чистой улыбкой, со шпилем, проросшим из его сердца ввысь, к небу.
Тонкий и точный спектакль, наполненный символикой, накрыващий с головой, как накрывает отца Джослина безумие, воплощаясь в физически вобравшем его в себя деревянном шпиле. Белый шар, который катит и катит немой, напоминающий о камне Сизифа. Сумасшествие конусов за спиной настоятеля. Безмолвная Гуди, ржавой медью волос прорезающая дымку пространства.
С финалом, дарующим надежду. Солсберийский собор, восемь столетий возвышающий свой шпиль над землей, дарующий Джослину прощение и смысл.
Н. Бакина
Спектакль “Шпиль”, Большой Театр Кукол
