И мы подумали, что было бы интересно собирать такие вопросы – и выуживать ответы из любимого места книгочеев – книжного развала.
Первые вопросы родились из переписки авторов сайта:
По поводу особого детства – в смысле того, что у особых здоровым есть чему поучиться! Не жалость (что культивируют многие мамы, по крайней мере в моем окружении), не желание обойти стороной и даже отвернуться (меня так воспитывали).
Как научить ребенка уважать и учиться у этих людей?
И вот – первый улов – в трёх сетях… простите, частях!
Евангельские истории сохранили острые вопросы, которые люди задавали Иисусу, например, этот: «Кто согрешил, он или родители его?» – помните, о слепорожденном, которого Он исцелил.
Бывает, что так спрашивают и сейчас – в той же попытке найти духовные истоки появления на свет больного ребенка. А ответ Иисуса был прост: «не согрешил ни он, ни родители его, но, чтобы на нем явились дела Божьи».
Очевидно, те самые, о которых Он говорил: «… верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит…»
Вот и книжки, о которых мы будем говорить, все о том, как «особые» и «обычные» учатся взаимодействию, и тем самым творят дела исцеления друг друга – прежде всего от страха, недоверия и одиночества, этих бичей раненой любви.
БОЛЬНЫХ ИСЦЕЛЯЙТЕ…
Часть 1. …ВОДЫ ДОШЛИ ДО ДУШИ МОЕЙ
ГЛАВА 1
Можно облекать в радостные слова суть опыта трудной жизни из далека прожитых лет – если хранить живую память о том, скольких усилий и боли стоило начало пути…
Конечно, самый значимый – родительский опыт, прежде всего материнский, но начну я с детства тех, у кого были особые младшие – братья или сестры.
«На полу посреди комнаты сидел Мэтт, а вокруг были разбросаны книжки, тетрадки и разные бумаги. Сердце у меня упало. Он радостно рвал какую-то бумагу, совал куски в рот и жевал. Он улыбнулся мне, ожидая похвалы.
– Господи, Мэтти!В первое мгновение я так была потрясена, что даже не успела разозлиться. А потом увидела на полу раскрытую тетрадку Джинни.
– Ты плохой, плохой мальчик, – закричала я, подбегая к нему. – Плохой, отвратительный!
В эту минуту я ненавидела Мэтта за все беды, которые он мне причинил. Я забыла, что это я принесла тетрадку Джинни, и во всем, что получилось, винила его.
Мэтти, замерев, сидел на полу. Я за шиворот подняла его на ноги и шлепнула, что было силы. Мэтти ничего не понимал, он наморщился от растерянности, но не заплакал.
И тут я потеряла голову, схватила туфлю и стала бить его. Сколько раз я его ударила, сама не знаю, как будто это делал кто-то другой, а не я. Я не слышала, когда возвратилась мама, не слышала ее шагов по коридору. Просто она вдруг оказалась тут, схватила меня за плечи и повернула к себе.
– Ну что мне с тобой делать? Откуда в тебе вся эта злоба?И оттолкнула меня. Потом опустилась на колени, взяла Мэтта на руки, целовала его мокрые щеки, укачивая его, баюкая. Он держался за нее, дрожал и всхлипывал. Наконец все-таки затих, как будто заснул.
… – посмотри, что натворил Мэтт.
– Я знаю, знаю. – Мама печально покачала головой. – Но даже и при этом ты не должна давать волю своим злым чувствам.
Она унесла Мэтта. Я закрыла за ними дверь, бросилась поперек кровати и долго плакала взахлеб».
Энн Норрис Болдуин. Еще немного времени. О.Г.И, 2003.
Или так:
«Мои кулаки сжимаются. Иногда я мечтаю, будто изобрели какую-нибудь такую таблетку, чтобы Дэвид проснулся однажды утром, как после длительной комы нормальным человеком и сказал: «Блин, Кэтрин, что это было?». И стал бы обычным братом, как у Мелиссы, с которым можно дружить, шутить и даже драться. Я могла бы на него наорать, и он бы тоже наорал на меня, так бы мы и орали друг на друга, пока не надоест.
Но такой таблетки нет, и наши ссоры не сплачивают, а только разобщают нас, всегда оканчиваясь тем, что Дэвид плачет, а я жалею, что обидела его за то, в чем он не виноват».
Синтия Лорд. Правила. Не снимай штаны в аквариуме! МД Медиа, 2011.
Как сейчас помню тот семейный совет (мне было восемь лет), когда решали, отдавать ли в интернат мою младшую сестру (а это было уже до конца жизни, больных детей в таких заведениях навещать в то советское время не разрешалось). Мама не хотела, другие родственники колебались, а когда папа сказал – не знаю, то няня наша (деревенская, на удивление сохранившая веру) возразила ему – тогда ты лучше выбрось ее на помойку собакам – и это решило дело. Все притихли, конечно, никуда не отдали, и те годы, которые моя сестра прожила – больше сорока лет, ни разу в семье не было произнесено вслух и намека на сожаление об этом решении. А ведь в то время больной ребенок в глазах окружающих был как бы печатью неполноценности его родителей…
Из проповеди: «…для того Он и пришел: открыть тайну Бога, Бога у которого нет нелюбимых детей, ненужных людей, Который хочет милости, а не жертвы».
Вот как, например, в той же истории про Мэтта, малыша с синдромом Дауна, когда за первые несколько лет его жизни родители и три старшие сестры сбилась с ног так, что мама слегла, а Мэтта пришлось-таки отдать в интернат, к ужасу десятилетней Сары:
« – Но как же можно? – заплакала я, когда они нам сказали. – Вы что, его больше не любите? – А сама припомнила, сколько раз мне хотелось, чтобы Мэтта в доме не было. Но сейчас у меня сжималось сердце.
– Любим, конечно, – ответила мама. – Это же не насовсем, просто сейчас, пока я встану на ноги, так будет разумнее всего».
А потом, когда мама поправилась, у них состоялся семейный разговор:
«– Он наш брат, – задумчиво проговорила Дженет. Я посмотрела на нее, посмотрела на маму, кивнула и добавила:
– Там его никто не любит. Они добрые люди, но они его не любят. Любить его можем только мы.
– Это правда. – Папа потянулся через стол и накрыл ладонью мою руку. – Решение, такое или противоположное, не обязательно будет окончательным. Сейчас мы не знаем, какие проблемы возникнут, когда Мэтт станет старше.
– … или какие радости появятся, – подхватила мама. – Сначала, когда он родился, я о радостях и не помышляла. Он прибавил смысла в мою жизнь.
Все помолчали. Потом Дженет тихо проговорила:
– Без него нам легче жить, но я все-таки считаю, что Мэтту надо вернуться домой.
– Я тоже так считаю, – поспешила вставить я.
– Решение надо принять сообща. Его должен признать правильным каждый из нас. Что ты скажешь, Мэри?
– Я… я не знаю, – пробормотала Мэри, никому не глядя в глаза. – В последнее время нам жилось гораздо веселее. Ты проводил дома больше времени, играл с нами во всякие игры… – Она замолчала, закусила губу. И наконец немного виновато сказала: – я считаю, что он должен остаться жить там. Я его люблю, но не хочу, чтобы он жил с нами.
Меня это потрясло. Я и не подозревала, что Мэри так думает. Мэри плакала, по лицу ее текли слезы и она утирала их рукавом.
– Вот тебе, – мама протянула ей коробку с бумажными салфетками.
Папа расстроенным голосом проговорил:
– Очень важно, чтобы все отвечали честно. Мы все понимаем, Мэри, какой груз лег на твои плечи, когда заболела мама.
Мама придвинула свой стул поближе к Мэри, обняла ее за плечи. Я понимала, что Мэри необходимо хорошенько выплакаться. Наконец, она вытянула новую салфетку, высморкалась и сказала:
– Теперь мне легче.
– Люди, которые живут по соседству с миссис Бронсон, хлопочут о том, чтобы закрыть ее детский интернат, – продолжал папа, – собирают подписи под обращением к местным властям. Дом старой постройки. Они утверждают, что если случится пожар…
—Какой ужас, – испугалась Мэри.
—Но по правде дело вовсе не в этом, – поспешил успокоить ее папа. – Если по правде, то людям просто не нравится, чтобы вблизи от их домов расхаживали больные дети. Им это напоминает, что то же самое могло случиться и у них. Люди не хотят знать о чужом горе.
Щеки у Мэри высохли, глаза засверкали.
—Я передумала, – объявила она, расправив плечи. Мэтт должен вернуться домой. Я говорила по-другому, потому что думала о себе.
—О себе тоже надо думать, – сказала мама.
—Я хочу, чтобы каждый из вас дал такой ответ, в котором он совершенно уверен, – сказал папа.
—Теперь я совершенно уверена, – заявила Мэри. – Пусть будет трудно, мне кажется, я справлюсь.
—По-моему, Мэри должна учиться балету, – сказала мама. Она уже давно этого хочет. Если Мэтт вернется домой, у нас останутся деньги, которые мы сейчас за него платим, и их можно было бы употребить на балетную школу для Мэри.
– Прекрасная мысль, – согласился папа. – И тебе тоже надо будет чем-то заняться, а не сидеть безвылазно дома. Я найму помощницу на один день в неделю. Помнишь, ты говорила про занятия керамикой?
—Как я вас всех люблю, – проговорила мама, давая волю слезам. – Я слишком по нему скучаю. Может быть, позже придется еще пересмотреть это решение, но теперь я не могу с Мэтти расстаться. Вы опять подарили мне радость.
И Мэтта привезли домой. Он ходил кругами сначала вокруг Мэри, потом вокруг Дженет и потом вокруг меня. А напоследок подошел к папе, ухватил его за палец, потянул, заглядывая снизу ему в лицо и улыбаясь неизменной широкой улыбкой».
Продолжение следует.
Анна Годинер
Цитаты из проповедей взяты с любезного согласия о. Войчеха Делика ОР.
