4 Sacramentum memoriae/Память таинства.
Известно, что с начала III века день 25 декабря отмечался во всей Римской империи как праздник бога Солнца, которого зимний мрак не сможет победить и, который с этого дня станет мало помалу оттеснять власть тьмы вплоть до наступления весеннего света. Святой Лев не пожалел сил, чтобы дать понять современникам римлянам, что миф о Боге-солнце не более, чем образ. На самом деле не видимое солнце всемогуще, а невидимое. Рождающийся 25 декабря и есть тот самый Свет, который сокровенно таится в свете физическом:
Проявление же этого сияния, которым Христос явил Себя миру, называется посланием [Господа в мир]. И хотя Он всегда наполнял все Своим невидимым могуществом, однако в сокровеннейшей и высочайшей тайне пришел к тем, кому прежде был неизвестен, уничтожив слепоту неведения, как написано: Пребывающим во тьме и во мраке смерти воссияет им свет (Ис.9,2).
Физический мир как будто заграждает нам вечный свет. Однако, как ни парадоксально, проявление этого самого вечного света скрывается в образе Новорожденного.
В новом облике, ибо невидимый в Своих [обличьях], сделался видимым в наших; безмерный — пожелал ограничиться; прежде времен бывший — получил начало во времени; сокрыв достоинство Своего величия, Господь принял свойственный всем нам рабский образ; бесстрастный Бог не погнушался стать человеком, подверженным страданию, и, будучи бессмертным, отдаться во власть законов смерти.
Свет Бога является совершенно иным образом, чем физический свет. Никто бы не поверил в истинность человеческой природы Христа, если он бы с самого начала дал этому божественному свету сиять кругом, как это будет на горе Фавор. Однако, согласно промыслу Бога, верующим дано приблизиться к этому Свету, таящемуся в мире, что бы созерцать Его и радоваться Ему. Это тот ночной путь, по которому шли пастухи и волхвы; с той разницей, что тьма, которую мы ощущаем в себе и вокруг себя, уже не связаны с состоянием неведения. Ведь христианином является тот, кто посвящен в эту тайну. Таким образом, тьма, которая нас отдаляет от созерцания истинного Света – плод грехов, помрачающих некогда радостное восприятие вести о Спасителе. Поэтому святой Лев воспринимает это как путь назад внутри нашей памяти. Здесь имеется в виду не историческая память, а личная, онтологическая память каждого христианина:
Осознай, о христианин, звание свое, и, сделавшись причастником Божественного естества (2Пет.1,4), недостойным образом жизни не возвращайся к ветхому ничтожеству. Помни, Чьей Главы и Чьего Тела являешься частью (1Кор.6,15). Вспомни, что, исторгнутый из власти тьмы, перенесен ты в свет и Царство Божие (Кол.1,13). Через Таинство Крещения ты стал храмом Духа Святого (1Кор.6,19).
Эта своеобразная, живая, из глубин души идущая память призывает нас к тому рассеять тьму, помрачающую радость спасения. Это совершается путем смиренного признания своего недостоинства.
Что было более пригодно для излечения больных, для прозрения слепых, оживления мертвых, чем исцеление язв гордыни посредством смирения? Тот, Кто с нами более того, кто против нас (1Ин.4:4), и если мы имеем мир с Богом и всегда говорим всем сердцем Отцу: “Да будет воля Твоя”, то [слуги диавола] не смогут одержать верх ни в одном противоборстве с нами… Ибо если Он чего желает, то — и мы, и что Он отвергает, то — и мы. Он Сам за нас поборает и помогает исполнить наши желания (Флп.2:13), чтобы стали мы соработниками Его деяний cooperatores operum ejus (1Кор.3:9) и с ликованием веры пророчески восклицали: Господь — свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться? (Пс.26:1).
Таким образом, память прошлого приводит нас к созерцанию настоящего. Наша собственная, личная, история по-новому раскрывается в великом таинстве Рождества. И здесь мы видим чудо перерождения ветхого человека в нового:
Какой же разум в состоянии постичь это Таинство, какой язык может изъяснить такую милость? Неправедность делается в праведностью, ветхость — новизной; посторонние приобщаются, чужие наследуют… Нечестивые порождают праведных, скупые — мудрых, невоздержанные — целомудренных, земные — небесных (1Кор.15:49).
Наверное, не слишком дерзко утверждать, что Запад черпает свою духовную силу, хотя бы подсознательно, в этой memoria sacramenti, в памяти таинства. Святой Лев сумел раскрыть этот источник неколебимой радости в самый трагичный момент западной истории. Она служила духовной поддержкой в течение темных веков, предшествующих той рождественской ночи восьмисотого года, когда Запад стал возрождаться из пепла. Я убежден, что эта духовная сила до сих пор поддерживает западный мир.
Праздник Рождества Христова является тем мгновением, когда эта сила выходит наружу, незатронутая временем, и становится доступна всем. Это верно, к сожалению, что только не многим дано по настоящему приблизиться к этому источнику и испытать то духовное перерождение, о котором святой Лев говорит. Быть может католикам, живущим в России, легче понять, насколько важен этот полюс церковного года. Ведь восточная радость Воскресения, западная радость Рождества — одна и та же радость. По сути, Благодать Воскресения нас укореняет в таинстве Воплощения, и благодать Воплощения передается через таинство Воскресения. Существует всего одна радость, радость спасения во Христе.
Итак, будем пытаться снова в этом году приблизиться к этой радости, Свету Рождества Христова, в которой таится радость всей неразделимой Церкви, от Востока до Запада и от Запада до Востока!
о. Антуан Леви, ОР
