«Чувство юмора вещь сугубо субъективная. Кто-то любит Жванецкого, а кто-то Петросяна. Вот мое чувство юмора абсолютно совпадает с коллективным чувством юмора «Квартета И»», — говорит Андрей Макаревич, объясняя свое участие в очередном проекте этой знаменитой четверки. Фильм «О чем говорят мужчины», действительно, на любителя. Тем, кто смотрит и пересматривает «День радио» или «День выборов», лента может показаться нудной и лишенной всякой динамики. Перед нами не просто карикатура или, если хотите, дружеский шарж на окружающую нас действительность. Перед нами серьезное произведение о смысле жизни, о трудностях взаимопонимания между мужчинами и женщинами, о проблемах взросления и воспитания детей. Просто все эти мудрые мысли преподносятся в яркой и привычной для нас обертке массового зрелища. Это современный образчик балаганной культуры. Пока смотришь смешно, когда идут финальные титры становиться грустно. А потом пересматриваешь самые запомнившиеся места, те, где ярче всего проявлялся эффект узнавания.
«У нее телефон не для того, чтобы с ней можно было связаться, а чтобы он лежал в сумочке, звонил, а она его не слышала», — жалуется приятелям Леонид Барац. Ростислав Хайт тоже добавляет свою ложку дегтя: «Почему подошла, задала вопрос… Я вижу, что ей это очень важно. Я начинаю отвечать и вдруг понимаю, что она уже ушла. Ей было важно задать вопрос. Ответ совершенно неинтересен. Это вообще что?» И у Камиля Ларина есть, что сказать о женщинах: «Почему когда она из другой комнаты задает мне вопрос, и я слышу два последних слова. Вот это вот: «бу-бу-бу зеленые тапочки». Я спрашиваю: «что?» Она говорит: «зеленые тапочки» Почему она повторяет ровно то, что я слышал? Последние два слова. Как ей это удается?»
В конечном счете, мужчины приходят к весьма правильному выводу, что бессмысленно подходить к женщине со своей мужской меркой. Проше на все свои «почему» дать простой ответ «потому что». Принять своих женщин, главных и неглавных, такими, какие они есть. Вместе с их зелеными тапочками.
Конечно, фильм сильно уступает спектаклю. Теряется некая доверительная атмосфера. Здесь актер не может остановиться посреди реплики и спросить у серьезной девушки в первом ряду: «думаете, это не про Вас?» И Леонид Барац не сойдет с экрана, чтобы подойти к понравившейся ему даме и предложить ей вместе съездить куда-нибудь на Гражданку. Дама, кстати, немедленно согласилась и стала совать Леониду свою визитку, чем крайне шокировала своего спутника. Нет зрителей на сцене, у которых можно стрельнуть сигаретку… И тем не менее, фильм удался. Практически все время актеры находятся в замкнутом пространстве, в машине, и просто говорят о том, что наболело. «Лица, пытающиеся найти здесь сюжет, будут расстреляны». Эти слова Марка Твена как нельзя лучше характеризуют картину. Никакой тебе драматургии… Станиславский нервно курит в углу… А ведь смешно и все правда.
«Мы тем и хороши, — говорит все тот же Леонид Барац, — что это разговор от себя, что это не придуманная история, не сфабрикованная, а разговор от себя». Такие разговоры могут вести наши коллеги по работе и старые одноклассники. Да, да старые. Ведь это фильм про тех и для тех, кто земную жизнь прошел до середины, т.е. переходит сорокалетний рубеж. Прошло 20 лет со школьного выпускного, а тебе все еще восемнадцать, а твои одноклассники уже старые дяденьки и тетенька, а некоторые, прости Господи, уже бабушки. И строки из Данте про сумрачный лес здесь вспоминаются не случайно. «Земную жизнь пройдя до середины, я заблудился в сумрачном лесу». Эту фразу вполне может подхватить Камиль Ларин: «В детстве было понятно, что хорошо, а что плохо. Выучил уроки – молодец. Бабушку через дорогу перевел – да умничка! Разбил стекло – плохой. А теперь: сделал одной женщине хорошо, а другой от этого плохо. А ты вообще все делал для третьей. А ей все равно. Как-то все запуталось!»
Кризис среднего возраста – время множества вопросов, период, когда строиться новая система координат. Это благодатное время, когда человек встречается с Богом, пусть даже сокрытым и неведомым для него. Желание спрашивать открывает его сердце на встречу новому и неизведанному.
Несколько лет назад на польском телевидении вышла передача «Тишнер читает Катехизис». Ее ведущий Яцек Жаковский, позиционирующий себя как атеист, задавал вопросы известному философу о. Юзефу Тишнеру. Они говорили не только и не сколько о чисто богословских аспектах определений нового Катехизиса, а о том, как это может отразиться на жизни современного человека, при чем не обязательно верующего.
Жаковский спрашивает: Вы считаете, отец профессор, что метафизическая глубина присутствует в вопросе, который задает себе пьяница над водкой и закуской? Что Бог проявляется в переживаниях мужчины после сорока лет, который видит глубокие морщины на своем лице и спрашивает себя «где я?» И сколько бы раз этот вопрос он себе не задавал, столько раз и отвечает на него: «ну, накатим еще по одной».
О. Юзеф Тишнер отвечает: да, и может именно в такой ситуации слово звучит особенно сильно
Жаковский: метафизически?
О. Юзеф Тишнер: именно метафизически, потому что люди, которые не понимают, что потерялись, не слышат глубины слова.
Жаковский: То есть Вы считаете, отец профессор, что в этом вопросе есть Бог?
О. Юзеф Тишнер: да. Именно в этом вопросе есть Бог, а человек, который принимает и понимает это слово capax Dei (это определение Катехизиса, переводимое на русский язык как «человек «способный» принять Бога), т.е. каждый, потому что каждый должен задавать себе этот вопрос. /…/ Вопросы, задаваемые другим человеком, изменяют точку смотрения на себя, потому что когда слышишь вопрос: где ты? То должен посмотреть на себя со стороны того, кто тебя спрашивает. И здесь начинается диалог: ты ставишь себя на мое место, а я себя на твое. И мы начинаем меняться местами. Так согласно грекам в нас появляется мышление. Бог спрашивает, а мы можем отвечать или нет. Адам прячется за деревьями, говоря: меня нет.
Именно так и поступают герои фильма «О чем говорят мужчины». Они не хотят сделать следующий шаг. На вопрос «а почему?» уже дан ответ «да потому что». Идти дальше уже слишком утомительно. Четыре мужчины идут слушать концерт «Би 2», оставив зрителей без готовых рецептов. Они прячутся в толпе, как Адам среди деревьев. И вот уже на горизонте идут финальные титры, и уже совсем не смешно… И ты вслед за одним из персонажей фильма говоришь: «как уже все? А кто меня играл? И как играл? Хорошо?» И ты тоже можешь махнуть на все рукой и «накатить еще по одной», и остаться в своем сумрачном лесу. А можешь сделать следующий шаг, который, возможно, покажется шагом в пропасть, зато подарит чувство полета.
Анна Гольдина
