После этих реколлекций в нашем приходе образовалась молитвенная группа. Мы встречались один раз в неделю по понедельникам после мессы. Проходили эти встречи в подвальных помещениях. Начинали мы с о. Людвиком, потом приехал о. Войчех Делик, присоединились к нам сестры Изабель и Тереза, Патрик и Мариза из общины Эммануэль. Приходили люди из других приходов. Вдохновителем и руководителем нашего пения был Юра Полудняков. Эти молитвенные встречи очень нам помогали и продолжались несколько лет. Жаль, что потом они прекратились. Мы часто вспоминаем о них с Данутой и Ядвигой Шиманской с благодарностью.
Благодаря о. Людвику, организовавшему в 1994 году паломничество в Италию для молодых и взрослых прихожан, мы побывали в Риме, Сиене, Венеции, Флореции. Проехали на двух автобусах через Польшу (Ченстохова, Краков), Прагу, и вдоль величественных альпийских хребтов и небесно-голубых рек добрались до Италии. В Риме мы остановились у сестер-доминиканок в монастыре Сан-Систо, которые нас очень тепло принимали. Попали в Собор св. Петра и другие знаменитые соборы Рима, каждый день бродили по городу, побывали на аудиенции у святейшего отца Иоанна Павла II, преподнесли ему подарки.
На обратном пути дождливым вечером, мы добрались до небольшого поселка Мале Чихе, недалеко от Закопане. Мы обрадовались, что можно, наконец, отдохнуть, но некоторые самые отважные наши ребята вместе с о. Людвиком отправились в горы к Царице Татр, поблагодарить за наше паломничество.
В августе 1995 года наши прихожане во главе с Инной организовали паломничество в Испанию и пригласили о. Людвика поехать с нами. Прекрасным гидом у нас был Толя, органист на польской мессе. Тут уж мы проехали через всю Европу. В Польше молились в Непокалянове, Пневах, в Германии – в Берлине. Во Франции мы побывали в Париже в Сакре-Кёр на Монмартре, в Версале. В Португалии мы были первыми паломниками из России, нас даже записали в Золотую книгу. Обо всем этом следует вспоминать отдельно.
В Испании мы побывали в Мадриде, Саламанке, Гарабандале. В Мадрид мы приехали 14 августа, вечером познакомились с городом: видели памятник Сервантесу. Следующий день – Успенье Божией Матери. Весь Мадрид от мала до велика высыпал на улицы города. Мы были в том храме, из которого икону Божией Матери выносили и целый день возили по городу в экипаже в сопровождении всадников, ликующих людей, одетых в национальные костюмы именно Мадрида: мужчины (даже годовалые малыши в колясочках) в мелкую серую клетку костюмах, женщины и маленькие девочки – в красивых платьях с воланами и розами в волосах. Вечером мы вернулись в тот же храм, куда возвратилась и Божия Матерь, и присутствовали при ее водружении на свое место. А ночью во всех уголках города прохожие плясали фламенко. Это был незабываемый народный праздник!
На следующий день мы приехали уже во Францию, в Лурд. Там мы переночевали в кемпинге, днем у нас была Месса в храме, потом мы осматривали город, а вечером вместе с другими паломниками участвовали в богослужении на огромной площади с бумажными фонариками в руках. Читали розарий на разных языках, пели песни, радовались… Обратно мы возвращались снова через Прагу, Краков, Вроцлав. Покидая Польшу, мы расставались и с о. Людвиком, остававшимся дальше служить в Польше.
Мы вернулись в Петербург. К сожалению, не всем легко пережили расставание с о. Людиком: часть прихожан, и молодых и не очень, отошла в другие приходы. Теперь место о. Людвика занял о. Войчех Делик. Он служил утренние Мессы, он занимался с молодежью, он по пятницам служил польские Мессы. И он каждый вечер после Мессы проводил встречи то с молодежью, то с доминиканскими терциариями, то еще какие-то. Это было для нас ново, необычно, интересно. И рассказывал о. Войчех на этих встречах так захватывающе, что мы, терциарии, Ядвига Шиманская, Наталия Беляева, Надежда Мартынович и я, бегали на все эти встречи и слушали его, затаив дыхание. Нам хотелось узнавать все больше и больше. Мы даже дважды в день ходили на мессу: утром в часовне было мало народу, таинственно …а вечером народу много, и вместе со всеми тоже хорошо помолиться. По пятницам продолжалась служба на польском языке, и в первые годы служения о. Войчеха (потом к нему присоединился о. Кшиштоф Буяк) в нашем приходе Крестный путь был только на польском языке. Года через два уже Крестный путь мы уже читали на русском языке (с некоторым сожалением о том, что на польском его уже не будет).
О. Войчех так же, как о. Людвик, был во многом первооткрывателем и основателем многих начинаний в нашем приходе. При нем на детской Мессе появились наши молодые органистки Аня Сидякина и Наташа Кудрявцева.
Наша часовня на месте бывшей и нынешней ризницы была очень уютной, чистенькой. Зимой в ней было довольно тепло, особенно, если было достаточно прихожан. А летом в солнечные дни очень светло и радостно. Но основной храм был в ужасном состоянии. Стены были закопченными, по бокам вдоль стен еще оставались статуи апостолов, в основном поврежденные. Был амвон, огромные ангелы (поразительно: они были почти неповрежденными и достаточно белыми) смотрели так же, как и сейчас, на нас. На полу были горы мусора, и весь пол был завален остатками штукатурки, цементной и всевозможной пыли. Груды железа. Еще у боковых алтарей сохранились остатки чугунных решеток. Окна в храме были остекленными, но в куполе стекла были разбиты.
Наверное, уже к лету 1993 года в храме была сооружена перегородка довольно высокая, окрашенная в белый цвет, чтобы в летнее время можно было там служить Мессу (в торжественных случаях и по воскресеньям). Двери храма были открыты, слева (в помещении крухты) стоял стол для дежурного и большой стол, засыпанный песком, куда можно было ставить свечи. Заходило туда довольно много людей, и местных жителей и приезжих. Дежурили сначала только в летнее время, но потом и осенью. Комнатка для дежурных находилась в «светелке» — маленькой комнатушке, расположенной над аркой. Попасть в нее можно было только по лестнице соседнего дома № 34.
С содроганием вспоминаю подъем по этой лестнице! Лестница в этом доме, как и во всех старинных домах Петербурга, была красивой. Но во что ее превратили!!! Вход в парадную не был тогда закрыт: входи, кто хочешь и делай все, что заблагорассудится! Сказать, что она была загажена – это ничего не сказать. А по ней нужно было подниматься и спускаться несколько раз в день. Там в светелке дежурные пили чай (чай кипятили на электроплитке). Туалета там тоже не было. Зато было видно все, что делается во дворе. Двор тогда был грязным, особенно после дождя. В глубине двора, там, где сейчас растут каштаны, росло несколько огромных пыльных тополей, небольшая территория вокруг них была огорожена низенькой решеткой. Может быть, там кое-где росла чахлая трава, и рылись в ней воробьи да голуби. Еще дальше, ближе к выходу на Итальянскую улицу, была огромная помойка, и вокруг нее часто можно было видеть роящихся в ней бомжей.
Тогда еще в нашем дворе было довольно много жильцов. Кстати, в соседнем дворе жили Мария Подгурская, Ядвига Шиманская и другие наши прихожане. Кроме того, мы заметили, что как-то в часовне стали появляться детишки со двора: мальчик и девочка. Они садились на первый ряд и внимательно слушали, что происходило на мессе; они часто приходили и разговаривали с дежурными. Те им дарили четки, образки. Оказалось, что это двоюродные брат с сестрой. У мальчика не было отца, а только отчим, мать выпивала, была еще младшая сестренка, больная рахитом (ноги у бедняжки были «колесом»). Дети стали даже посещать воскресную школу. Они хотели, чтобы сестра Изабель была их крестной, но она боялась, что ее могут снова отправить обратно в Италию, и уговорила меня стать крестной этого мальчика. И, в конце концов, через год отец Людвик их окрестил. Кстати, отец Людвик часто встречал этих детишек во дворе, то скажет им ласковое слово, то даст конфетку. Родители, как и дети, тоже пришли на торжественную Мессу, умытые, причесанные и принаряженные.
Потом для нашего двора наступили новые времена. Всевозможные фирмы стали выкупать коммунальные квартиры и расселять их жителей на окраины в отдельные квартиры. Так и эти дети уехали куда-то. Потом оказалось, что мальчик со своей сестренкой попал в детский дом, и какая-то итальянская семья захотела его усыновить. Дело происходило летом, и дети из воскресной школы находились в лагере в Можайском, а с ними и с. Изабель. И вот этот мальчик не хотел уезжать из России, не попрощавшись с сестрой Изабель, и попросил своих новых родителей отвезти его в лагерь. А после этого он уехал в Италию, а его приемные родители удочерили также и его сестру. Много лет уже прошло с тех пор. К сожалению, я уже не помню, как их звали. Надеюсь, что жизнь их на новой родине сложилась более счастливо, чем на родине.
Так в этом огороженном помещении внутри храма иногда по вечерам играл наш органист Сергей Петрович Варшавский. Там было холодно даже летом. Часто на службе бывали православные священники, например, если я не ошибаюсь, о. Михаил Мудьюгин. Приезжали священники из Польши.
Вспоминаются Навечерия Пасхи. На улице было уже довольно жарко. Но мы знали, что в храме холодно, как зимой, поэтому старались одеться потеплее, почти что в зимние пальто, ведь праздничная служба довольно продолжительна. А вот бедные наши священники, им приходилось мерзнуть. Наверное, на первом таком богослужении вдруг вспорхнул один из голубей, живший под куполом…
Земфира Селина
