Что значит быть святым?

Нелегко дать определение святости, Священное Писание говорит о том, что свят лишь Бог, и, таким образом, можно было бы сказать, что быть святым — значит быть Богом.

Именно. Книга Бытия рассказывает нам о том, что Бог сотворил человека по Своему образу и подобию. Человек создан для Бога, способен принять Бога, (“homo capax Dei”, как говорил святой Августин). Все призвание человека в том, чтобы исполнить в себе этот образ и подобие, ”стать богом”, согласно выражению Отцов Церкви, которое они употребляли, говоря о динамике жизни человека,  вошедшего во всеобъемлющий союз с Богом и ставшего причастником Его Божества.

Точно. Когда мы говорим о святости, надо различать две вещи: святость — это прежде всего дар, благодать, подарок, который делает нам Бог в Таинстве Крещения, проводя нас через смерть и воскресение Своего Сына, дарует нам сыновнее достоинство и позволяет стать причастниками Его природы. Эту святость Бог дает нам, полагает ее в нашу душу. Но у нас есть две возможности: или принять этот дар и приносить добрые плоды, или закопать его, и ничего с ним не делать. Вспомним Евангельские притчи: посеянное зерно, которое может упасть на дорогу или в добрую почву; таланты, которые хозяин, уезжая, дает своим слугам — одни несут их в банк, чтобы они приносили проценты, другие же закапывают их в саду. Таким образом, существует святость, полученная от Бога и святость деятельная, которой мы достигаем в течение нашей жизни.

При условии, что святы мы сами. Сложно высказывать априорные суждения о святости. Чтобы заявлять, что кто-то свят, святым надо быть самому: ”во свете Твоем мы узрим свет”. Некоторые великие святые остались совершенно незамеченными современниками: святая Тереза Младенца Иисуса, например. Ее сестры удивлялись и не понимали, почему их просят рассказать о ней.

Нужно хорошо понимать, что сейчас в каталоге святых, составленном Церковью, несколько тысяч святых, мужчин и женщин любого возраста, любого положения, которые совершенно по-разному прожили жизнь. Каждый святой уникален, потому что уникален каждый человек. И у каждого человека свой путь, по которому он идет, отвечая на Божий призыв, ведь каждого Бог призывает по-своему. Фото-робота святого просто не существует. У святости тысячи, миллионы лиц, и если бы не было хоть одного из них,  отражение славы Бога в человеке было бы в каком-то смысле неполным.

Первыми святыми, которых Церковь почитала испокон веков, были мученики. А хронологически первым святым стал Благоразумный Разбойник: ”Ныне же будешь со Мною в раю”. Я не буду распространяться на тему святости бандита…

Да, начало хорошее и оставляет человечеству широкое поле деятельности.

Второй святой — Стефан, один из семи первых диаконов, он — прототип святости, ибо уподобился Христу в минуту смерти: ”Прости им это грех” и ”В руки Твои предаю дух мой” — то есть точно те же слова, что Христос произносит перед смертью, предавая Свой Дух Отцу. Можно сказать, что в этом ключ святости: в самой сокровенной глубине страданий и несправедливости человек полностью предает себя Богу, Его любви и милосердию.

Следующие святые — епископы, образ отеческой любви Бога, который ведет Свой народ, пастыри.

Первые святые не-мученики, которые появились в церковных календарях, это, на востоке, святой Антоний — отец монашества, и святой Мартин — монах и епископ Турский, на западе. Они не совсем современники, даты их кончины разнятся на пол века, но и тот, и другой погрузили всю свою жизнь в любовь Божию и порвали со всеми мирскими привязанностями и соблазнами.

Чем дальше идет история Церкви, тем разнообразнее становятся святые, и ныне, наконец, святые есть среди людей любого положения:
отец или мать семейства, король или пахарь, затворник или проповедник, — святость возможна в любое время и в любом месте.

Действительно. Церковь долгое время cосредотачивалась на них, потому что монахи и монахини исключительным образом исполняют евангельские советы — отказываются от мирских богатств, живут в посвященном Богу целомудрии, когда весь потенциал любви посвящен Богу, отделен для Него, приносят обет послушания — полного предания себя воле Бога,  но у них нет монополии на святость.

Конечно, есть. О святости мирян стоило бы поговорить отдельно, потому что поначалу она была неким отблеском святости монашеской; так как абсолютным идеалом считалась последняя. Первыми святыми мирянами были, в основном, те, кто жил в абсолютном воздержании, даже состоя в браке. Например, император Генрих со своей супругой Кунегундой, канонизированные, потому что их брак был практически монашеским.

Мало-помалу Церковь стала осознавать особую ценность святости мирян, и уже с тринадцатого века в литургическом календаре начинают появляться мужчины и женщины, состоящие в браке, имеющие детей, работающие и занимающие место в обществе. Святой Людовик, например — характерный пример мирянина, женатого, отца семейства, или святой Омобон Кремонский, простой итальянский торговец. Церковь стала понимать, что евангельскими ценностями можно так же полно жить в общественной, семейной и профессиональной жизни.

Я отошлю вас к чтению, которое литургия предлагает на праздник Всех Святых — отрывку из Первого Послания святого апостола Иоанна:
”Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими. Мир потому не знает нас, что не познал Его.
Возлюбленные! мы теперь дети Божии; но еще не открылось, что будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его, как Он есть”.

Святыми становятся не только после смерти, святость начинается с принятия Крещения и с того момента, как Божия благодать начинает действовать в нашей жизни и в мире. Однако святость может быть явлена только после того, как человек пройдет этот конечный этап, переживет свою Пасху, пересечет грань между жизнью и смертью, как точно говорила Тереза Младенца Иисуса, великий Учитель Церкви: “Я не умираю, я вхожу в жизнь”.
Сам момент смерти — важный момент в жизни святых, потому что тогда лучше всего видно сердце святости — всецелое предание себя Божией любви.
Когда мы совершаем этот переход, когда душа входит в полноту богосозерцания, тогда святость становится явленной, и, как говорит святой Иоанн, мы видим Бога таким, какой Он есть. Мы становимся подобными Ему и входим в полноту, которую на протяжении всей нашей жизни предвосхищали, предвкушали и начинали открывать для себя, но которую обретем, только когда наша собственная Пасха совершится по образу Пасхи Христовой.

…официально канонизированный самим Господом Иисусом.

Да, но нельзя попадать в ловушку “географизации” рая и ада. Главное — наши отношения с Богом. Пребываю я с Ним в любви или, напротив, я от Него отвернулся в грехе и ненависти? Если я в любви с Богом, то я в раю. Если я отвернулся, то я во тьме, там, где плач и скрежет зубов, то есть в аду.

Святые находятся в Боге. В этом нет сомнения. Потому что они в полном общении с Ним. Святость, это в каком-то смысле приведение нас в соответствие с Богом, подгонка под Него. Но Бог бесконечен и абсолютен. А я, бедное человеческое существо, каждый день испытываю свои ограничения — я конечное существо, я не бесконечен и не абсолютен. Мало помалу благодать Божия все-таки  приводит меня в соответствие с Богом, углубляет, расширяет меня, открывает меня, чтобы я мог принять Его в полноте.

В момент моего перехода путь, вероятно, не заканчивается, есть еще много шлаков, от которых надо меня очистить. Они вызваны грехом. Но если только во мне есть такой же порыв, как у Благоразумного Разбойника, который говорит: ”Помяни меня, Господи, когда придешь в Царствие Твое!”, тогда Бог будет тянуть нас, и сам довершит в нас то, что начал. Очищающая любовь Бога очищает тех, кто еще не свят. Мы привыкли называть это чистилищем. Любовь Божия довершает освобождение нас  от того, что еще связывает нас, и открывает нас общению с Ним в любви. Но все это ускользает от наших категорий времени и пространства.

Многие святые творят чудеса при жизни, и жития святых полны рассказов об этом.  Сегодня Церковь уделяет очень маленькое значение прижизненным чудесам в признании человека святым. Большее внимание она уделяет чудесам, совершенным после смерти. Они являются знаком, что те, кого мы почитаем и кого называем святыми,  находятся в полном общении с Богом, и в Боге могут молиться за нас. Это знак, что они находятся в полном единстве с любовью Бога к нам.

Чудеса, которые мы приписываем святым, неважно, совершенные при жизни или после смерти, всегда являются знаком силы Божией. Только Бог может творить чудеса. Чудо всегда является знаком того, что в этом мужчине или этой женщине больше нет никакой преграды для присутствия и действия Бога. В этом и есть знак. Совершает чудо не человек, а Бог. Но этот человек стал полностью прозрачным, полностью преданным силе Божией и благодати Божией, живущей в нем.

Тот, кто признан святым, о ком Церковь утверждает, что он находится в полноте единства с Богом, уже не нуждается в нашей заступнической молитве. Чего бы нам еще попросить для него, если у него уже есть вечное блаженство? Это было бы трудновато… Напротив, за души в чистилище, которые еще идут к полноте общения и, подобно нам, находятся на пути очищения и освящения, мы можем просить так же, как просим друг за друга. Мы можем молиться, чтобы они были полностью освобождены от греха и всецело соединились с Богом. Мы просто продолжаем делать то, что делаем здесь, на земле, друг для друга.

Совершенно верно. И продолжат молиться за нас, находящихся еще в пути. Здесь мы прикасаемся к этой необыкновенной и дивной тайне Общения Святых — мы непрестанно молимся друг за друга, просим друг за друга, заступаемся друг за друга в любви Божией, которая разлилась в наших сердцах. Эта работа не прекращается никогда, и святые в полноте любви Божией делятся этой бесконечной любовью Бога к каждому из Его творений и живут этим бесконечно полнее, чем мы это можем сделать на земле. Они продолжают этот труд и молятся о нас, чтобы мы могли идти вперед и присоединиться к ним. Они ждут, чтобы мы были вместе с ними в сердце этого блаженства, так же, как Бог ждет, чтобы все Его дети собрались, и ни один из них не потерялся.

Все зависит от того, как на эту проблему посмотреть. Свят один Бог, и эта святость бесконечна. Мы ограничены и конечны, и все отличаемся друг от друга. Святой Терезе, которая тоже задавалась этим вопросом, сестра однажды показала наполненный водой стакан и наполненный водой наперсток и спросила ее, что полнее. И тот, и другой, полны одинаково. У них просто разная емкость. Так же обстоят дела со святостью. Быть святым, это быть исполненным святости Бога. Не будем сравнивать себя с другими, Бог наполняет нас полностью. Все зависит от нашей вместимости, и в этом также тайна нашей уникальности.

Это возникло в Церкви со временем. Мученики, исповедники, учители Церкви — все эти категории святых появились постепенно.  До начала тринадцатого века не делали различий между слугой Божиим, святым и блаженным. В раннем Средневековье признак святого — это прежде всего мощи, которые творят чудеса. На Западе к могилам святых ходили паломничества — люди шли, чтобы в прямом смысле прикоснуться к святым, к их мощам, через которые Божия сила действует для нас.

В период великого евангельского обновления, в двенадцатом веке, стали осознавать, что для того, чтобы говорить о святости, нужно нечто большее, чем чудеса, совершенные на могиле. Тогда Церковь и начала проводить процессы признания святости. Это будет окончательно сформулировано на Триденстском Соборе в шестнадцатом веке.

Причисляя человека к лику святых, Церковь действует поэтапно. Во-первых, нужна репутация вашей святости, когда ваша могила продолжает быть предметом народного благочестия — люди приходят на нее с цветами, свечами, просят вас о молитве.

Первое исследование проходит там, где вы погребены, и проводит его местный епископ. Он сможет дать вам титул ”слуга Божий”,который позволяет частным образом молиться вам и почитать вас.

Затем начинается, строго говоря, процесс беатификации, который будет проводиться также в епархии, но вердикт вынесет Рим, потому что с тринадцатого века на Западе Римская Церковь оставляет за собой право признания святости. До этого провозгласить святым мог любой епископ.

Этот процесс долог и сложен, потому что необходимо будет опросить всех ныне живущих свидетелей вашего существования, составить подробную биографию, поручить компетентному лицу, которое, прочитав вашу биографию, сделает вывод, была ли у вас так называемая ”героическая добродетель”,  жили ли вы в высокой степени тем, чему Христос учит в Евангелии. Если вы имели несчастье что-то написать, нужно будет перешерстить все, что вы  написали — книги или письма —  чтобы убедиться, что там нет ничего, что противоречит учению Святой Церкви. На любом этапе ваша кандидатура может быть снята, в этом и заключается роль так называемого адвоката дьявола. Когда все это сделано, нужно признание чуда, совершенного после смерти — знака с неба, говорящего о том, что вы действительно пребываете в вечном блаженстве и единстве с Богом.

Когда процесс завершен, может иметь место беатификация, и тогда вы получите титул блаженного, ваш публичный культ разрешен в пределах епархии или конгрегации, к которой вы принадлежите. Тем самым, признается, что ваша святость — пример и назидание для какой-то части народа Божия, епархии или конгрегации.

Абсолютно ничего, потому что он в полном единении с Богом, и эти мирские почести совершенно ничего ему не дают.

Последний этап — канонизация, в ходе которой вы станете называться святым — нужно признание еще одного чуда, но на этот раз Церковь признает то, что ваш пример назидателен для всей Церкви, а не только для одной епархии или одной конгрегации. Вас впишут в каталог святых Вселенской Церкви, почитать вас смогут абсолютно везде. Это не какая-то дополнительная степень святости, разница между блаженным и святым — лишь в их примере и распространении культа.

Что касается титула ”Учитель Церкви”, который дается мужчинам и женщинам (сейчас в Церкви есть три женщины — Учителя Церкви), Церковь признает, что они своим учительством (главным образом написанным, но также примером жизни), играют особую роль в назидании народа Божия. В их учении есть что-то выдающееся для каждого христианина, который хочет углубить свое знание Бога. Последний по времени Учитель Церкви — святая Тереза Младенца Иисуса, Церковь признает, что в том, что она написала — рукописях, письмах, она действительно является учителем духовной жизни, и ее учение Церковь считает Учением Церкви.

Я как историк могу работать только на основе документов, источников, и что касается святых первой Церкви, о которых сохранилось относительно мало документов  и свидетельств современников или археологических памятников, высказать свое мнение трудно. Будем доверять суждению Церкви и милосердию Божию.

Что касается современных святых, проводится гигантская работа, мало кто представляет себе, с каким тщанием жизнь тех, кого провозглашают блаженным или святым, изучается и подвергается анализу. Работа историка обычно лишь выносит на свет и показывает то, как благодать действует в мужчинах и женщинах, которые подобны нам.

Мне кажется, здесь нужно кое-что уточнить. Священное Писание с первых страниц говорит, что свят один лишь Бог. Еврейское слово, которое обозначает святость в Ветхом Завете, происходит от глагола ”отделять”, ”откладывать в сторону”. Бог полностью отделен от творения.

Есть одно исключение, если можно так выразиться, это дивное человеческое существо. Своим телом, слепленным Богом, он полностью является частью сотворенного, тварного мира, сотворенного Богом, но Бог вдунул в человека душу живую, и человек сотворен по образу Божию. Он способен стать подобным Богу. В этом смысле можно сказать, что только человек, и это утверждает Священное Писание, может стать причастником Божественной природы и тем самым причастником Божией святости. Но мы переживаем нашу связь с Богом так, как это свойственно человеческому существу.

Нам нужна поддержка, особые дни, особые места, особые предметы — например, изображения, которые будут подспорьем  для нашей молитвы. И действительно, уже в Ветхом Завете и с самого начала истории Церкви говорили о святых днях, потому что они особым образом посвящены Богу. Их отделяют от обычных дней и отдают Богу для молитвы и размышления над Его Словом. Говорят о святых местах — например, об Иерусалимском храме, и святых предметах — священной утвари, потому что они могут быть использованы только в служении Богу и Его прославлении. Мы в Церкви говорим о святых изображениях, потому что они представляют нам моменты из жизни Христа, Пресвятой Девы, святых. Но еще ветхозаветные пророки начали призывать нас к крайней осторожности, ибо эти святые дни, святые места, святые предметы, могут как являть нам то,  что свят один Бог, так и заслонять от нас Бога. Всегда есть опасность извратить предмет, день или время, которое предназначено для Бога, и сделать из него идол, преграду.

Единственное святое тварное существо — это человек, потому что только он по своей природе может быть причастным природы и святости Бога.

Я стараюсь сформулировать то, что в голове у наших современников и в моей собственной. Мы молимся святым, молимся Богу. Говорят, что лучше обращаться к Богу, чем к его святым (франц. пословица). В чем же необходимость молитвы святым? 

Всегда надо исходить из того, чему нас учит Евангелие. Наш единственный посредник и защитник, который исключительным образом молится за нас Отцу, это Его Сын. Надо неустанно перечитывать семнадцатую главу Евангелия от Иоанна, великую первосвященническую молитву Иисуса, чтобы понять, что тот,  кто приносит нас Богу, кто является нашим заступником, это Христос.

Но Евангелие учит нас тому, что люди также могут обращаться ко Христу. Евангелие от Иоанна открывается знаменитым чудом в Кане Галилейской, когда Мать Иисуса обращается к Нему и говорит о человеческой нужде: “Вина нет у них”. Затем Дева поворачивается к служителям, говоря: ”Делайте все, что Он скажет вам”. В этом весь смысл нашей заступнической молитвы друг за друга. Мы поворачиваемся ко Христу, единственному Спасителю, единственному Посреднику, и говорим: ”Такой-то в беде, у того-то больше нет вина, у того-то нет здоровья, тот-то в искушении”.  Затем мы оборачиваемся к человеку и говорим ему: ”Иди ко Христу, смотри на Христа, слушай Христа, принимай Таинства Христа, потому что в этом полнота спасения”.  Делайте все, что Он скажет вам.

Святые, пребывая в полноте в небе, живут этим так, как не может ни один из нас жить на земле — в сиянии, чистоте, цельности, потому что они всецело пребывают в Боге. Они видят так, как нас видит Бог. Они видят нашу нищету, наш грех, нашу беду глазами Бога, с Его состраданием и в Его любви. Они способны молиться за нас, говоря Богу: ”Вина нет у них” так, как никто из нас на земле сказать не может. Они способны и призывать нас к тому, чтобы мы повернулись к Богу.

Когда мы молимся святым, когда мы молимся Деве Марии, мы говорим: ”Молись о нас”, а не ”сделай то-то и то-то”. Великая молитва, которую Церковь использует в крайне важные моменты, — рукоположение, крещение, — это Литания Всем Святым. И, обращаясь к каждому святому, мы говорим: ”Молись о нас”. То есть отнеси Богу нашу беду, наши просьбы, и будь для нас проводником спасения Божия. Научи нас обращать свой взор к Нему и все принимать от Него.

Думаю, что и то, и другое. Святые, пребывающие в Боге, прошедшие до конца преображение Божественной любовью, гораздо ближе к нам, чем мы сами близки друг к другу. Мы замкнуты в своем грехе, который отрезает нас от ближнего, изолирует. У святых же этой изоляции нет, и они удивительно близки к нам. Нам иногда легче обращаться к ним, потому что у нас есть ощущение того, что мы обращаемся к нашим братьям по человечеству, а святость Бога нам, придавленным своей нищетой и грехом, кажется слишком страшной, чтобы к Нему обратиться напрямую. Этот страх происходит от греха, “в любви нет страха”,  говорит апостол Иоанн.

Литургия торжества Всех Святых точно отвечает на ваш вопрос (не будем забывать о том, что литургия — это первый учитель богословия, и в ней есть все ответы). Издревле Евангелие на торжество Всех Святых, то есть Всех-нас-Святых, это начало Нагорной Проповеди (Мф 5), заповеди блаженств. Если вам нужна инструкция по достижению святости, живите заповедями блаженств: блаженны нищие, блаженны чистые сердцем, блаженны милостивые, блаженны алчущие и жаждущие правды, блаженны изгнанные за правду, блаженны миротворцы. Тем, кто вступает на этот великий путь,  Христос говорит: ”Вы наречетесь сынами Божиими, вы наследуете землю, ваше есть Царство Небесное”.

А о чем спрашивает Христос богатого юношу? Во-первых, соблюдает ли он заповеди. Это отсылает нас в самое сердце Слова Божия, которое указывает на путь нашей жизни, и Христос напоминает о заповедях, особенно о тех, которые касаются отношения с другими людьми — ”не убивай”, “не прелюбодействуй”, “не лжесвидетельствуй”, “не желай имущества ближнего твоего”. Юноша говорит, что все это он соблюдает с юности своей. В его жизни есть некая фундаментальная праведность, глубокое уважение к ближнему. Потому что в этих заповедях речь и идет о глубоком уважении к другому человеку. Никогда нельзя забывать о том, что человек создан по образу Божию и является таинством присутствия Бога.

Затем Христос ставит перед юношей другое требование: ”Иди, и продай все, что у тебя есть, и следуй за Мной”. Об этом и идет речь в заповедях блаженств: отстранись от всего, что мир хочет навязать тебе как необходимое для твоей жизни. Одна-единственная вещь необходима — быть с Господом. ”Приди и следуй за Мной”. Всю нашу жизнь идти след в след за Господом, и это можно сделать, если жить тем, что предлагает нам Церковь.

У нас есть литургический год, который позволяет нам пережить всю земную жизнь Господа. Четыре Евангелия предлагаются нам день за днем в Евангелии дня, мы можем слушать Слово Божие, жить Его жизнью, Тайной Спасения, участвовать в Таинствах (не будем забывать о том, что Таинства — это действие Бога в нас). Есть фундаментальные Таинства — Крещение, Миропомазание, Первое Причастие, которые полностью соединяют нас с Богом и делают так, что святость Бога всецело наполняет нас. Потом, в течение всей нашей жизни в Таинствах Покаяния и Евхаристии мы заново начинаем, заново открываем себя святости Бога. И затем каждый из нас, если он прислушивается к Божиему Слову, услышит, куда Бог зовет его: одного в Шартрез, другую в Кармель, еще одного — помогать обездоленным в странах Третьего Мира, другой станет миссионером, кто-то создаст настоящую христианскую семью и будет свидетельством святости брака, родит детей и  сделает их детьми Божиими, — неважно. Дальше у каждого из нас свой особый путь. Но в самом сердце — суть святости: свою жизнь я строю не на себе самом, не на своей уверенности, не на своем богатстве, материальном или интеллектуальном. Я строю ее исключительно на скале — на Христе и Его Слове.

Я бы немного уточнил. Рассказ о богатом юноше — это действительно ключ. Юноша — праведник в точном смысле этого понятия. Его поведение праведно. Он не убивает, не крадет, не прелюбодействует, не желает блага ближнего своего, он живет праведной жизнью. И он получил бы награду праведника, как говорит Священное Писание. Но в святости, как ее понимаем мы, есть что-то большее. Он идет дальше. Это не просто праведность. Это больше, чем праведность. Это история любви, а история любви всегда будет личной. И, как во всякой истории любви, в ней есть безумие и самоотречение. Нам говорят о том, что Иисус посмотрел на юношу и полюбил его. Святость — это личная история любви между Богом и мной.

Есть люди, которые, возможно, никогда не смогут пережить ее, потому что им никогда не возвестят Слово Божие. И в этом страшная ответственность каждого христианина. У меня потребуют отчета, если я не возвестил Евангелие. Не у того, кто не смог принять его, — он-то получит свою награду праведника по своей мере, а у меня будет спрошено: “Почему ты не возвестил Благую Весть спасения? Почему ты не открыл им путь к спасению? Это было поручено тебе как христианину”. Святость включает это отношение, но и здесь все исходит от Бога и все для Бога, и Бог сам завершит Свое дело в тех, кто не смог услышать Благую Весть.

Церковь всегда советовала верующим читать жития святых. Сегодня существуют отлично написанные жития, точные в историческом и духовном плане. Хорошо следовать примеру святых, смотреть, как мужчины и женщины, которые, по сути, ужасно на нас похожи, сами прислушивались к Слову. Надо знакомиться с ними. Другое важное средство на пути к святости — это, конечно, выбор духовного отца, исповедника, наставника, с которым мы сможем регулярно пересматривать нашу жизнь в свете Слова Божия и принимать его здравые советы, которые помогут идти вперед.

Я бы ответил, что быть святым — это быть безумным Божией любовью, а все остальное сгорит в огне.