И еще все мы отлично знаем, что Англия – страна с древними и славными христианскими традициями. 304 г. подарил английской земле первого мученика – святого Альбана; к 314 г. относятся упоминания о первых английских епископах. В 597 г. на остров прибывает миссия св. Августина Кентерберийского, направленная в Англию из Рима Папой Григорием Великим. С тех пор на протяжении многих столетий английский епископат пребывал в единстве с престолом святого Петра.
Впрочем, слово «единство» не всегда являлось синонимом «безоблачных отношений». Английские монархи, более или менее спокойно проживавшие на своем острове и по мере необходимости ввязывавшиеся в международные авантюры разного масштаба (крестовые походы, Столетняя война и т.д. и т.п.), не без оснований считали себя властителями не только тел, но и душ своих подданных. Кто защитит истинную христианскую веру и Церковь на острове от язычников, еретиков, вероотступников, шотландцев и французов? Конечно же король. А Рим… Да, с Папой лучше не ссориться, потому что без католического епископа и коронация – не коронация, а значит – и власть – не власть, да и на Небо хочется… Но все же Рим далеко. Слишком далеко. Из Рима за всем не уследишь. Потому нити контроля над Церковью и обществом Англии, выскальзывающие из рук понтификов, постепенно оказываются в руках английских монархов. (Почему, например, мы почти ничего не знаем о деятельности инквизиции в Англии? Просто потому, что большинство преступлений против веры расследовалось не злобными монахами с факелами, а благопристойными королевскими чиновниками.)
Однако в XVI веке англичанам все же не удалось остаться в стороне от общеевропейского стихийного бедствии под названием Реформация. И эта часть истории тоже широко известна нам хотя бы по многочисленным фильмам и художественной литературе. Действительно, властный и пылкий кроль Генрих VIII Тюдор (1509-1547) влюбился в прекрасную Анну Болейн и решил жениться на ней любой ценой, а именно – ценой развода с законной супругой Екатериной Арагонской. Когда Папа Климент VII получил прошение об аннулировании королевского брака, он страшно удивился, потом разгневался, а потом, после долгих препирательств, разводиться не разрешил. «Король есть император в своем королевстве!» — вспомнил Генрих известную максиму, и решил уладить дело в масштабах одного отдельно взятого острова — созвал в 1529 г. так называемый Реформационный парламент, открывший дискуссию о будущем английской Церкви и давший королю разрешение на брак. В 1634 г. Парламент издал первый Акт о Супрематии, объявлявший короля единственным главой и защитником Церкви Англии. В 1536 г. Акт о Римском престоле объявил об упразднении власти Папы во владениях английского короля.
И тут внезапно выяснилось, что ни король, ни его ближайшее окружение в сущности не имели никакой дальнейшей программы Реформации. Возникало множество вопросов. Следовало ли исправить ошибки и преодолеть разрыв с Римом? Если нет, то должна ли реформа церковной иерархии сопровождаться реформой вероучения? По какому пути должна пойти Реформация в Англии – по пути Лютера и евангелической Церкви, по более радикальному пути «женевского папы» Жана Кальвина или по пути Ульриха Цвингли? Кто, в конце концов, должен определять, во что верить добрым подданным английского монарха? Духовенство, монарх или сама английская нация, олицетворяемая Парламентом? Ответы английская Церковь искала долгие десятилетия, блуждая в конфессиональных потемках. Пролилось немало крови, слетело с плеч немало голов. Некогда единая Церковь раскололась на внутренние течения: официальная Высокая Церковь, сохранившая епископат, элементы католической литургии и обрядов, а в догматическом отношении балансирующая между лютеранством и кальвинизмом; так называемая «Низкая Церковь», отказывающаяся от внешних пережитков папизма в богослужении; церковь пресвитерианская, отвергающая иерархию и следующая учению Кальвина; а также множество радикальных деноминаций и сект, членов которых мы привычно именуем «пуританами».
Помимо всего зла, которое несет с собой любой религиозный раскол, Реформация дала Англии и нечто позитивное. XVI и XVII столетия – эпоха правления Тюдоров и первых Стюартов — стали эпохой рождения подлинно английского самосознания. Английский путь, в том числе и путь религиозный – по мнению самих обителей острова – явление совершенно исключительное и превосходное. Поэтому Церковь Англии, ее обычаи и установления – это не лютеранство, не кальвинизм, не католицизм – это нечто особенное, национальное, коренящееся в самой глубине «английскости» англичан. В ходе Реформации английские историки и теологи пришли к убеждению, что на протяжении Средневековья именно на их отдаленном острове Церковь — народ, ведомый монархом — сумела сохранить основы христианского учения от всех тех злоупотреблений и извращений, в которых погряз Континент. Христиане Европы пали жертвой ошибок, навязанных им возгордившимися епископами Рима. Англичане, со свойственной им чуткостью в вопросах права и власти, придерживались убеждения, что плох не католицизм как таковой: подлинное зло – это политическая ересь папизма.
Подобные убеждения, подкрепленные законодательством, определили положение католиков в Англии. Несмотря на то, что за католическими подданными Тюдоров и Стюартов формально признавалось право исповедовать свою веру приватно (например, читать латинские молитвы в домашней часовне, лучше в одиночку и за плотно запертой дверью), публичные богослужения и тем более проповедь были запрещены. Общественное мнение, подогреваемое официальной пропагандой, видело в католиках прежде всего злобных папистов, денно и нощно молившихся о смерти Ее или Его Величества. Все знали, что каждый католик прячет в подвале пару-тройку иезуитов, стремящихся упрятать ваших деток в свои монастыри, а потом, конечно же, заколоть, застрелить или взорвать Ее или Его Величество. На заднем дворе у католика, как правило, дислоцируется отряд вооруженных до зубов испанцев или ирландцев (непонятно, что хуже), также намеренных избавиться от Ее или Его Величества и установить над Англией власть Папы. Еще раз повторюсь: если с частными католическими заблуждениями некоторых соотечественников англичане были готовы смиряться, то с угрозой национальной безопасности – нет.
С 1581 г. к государственной измене приравнивалось примирение английского протестанта с Католической Церковью, а с 1585 – укрывательство или помощь любому католическому священнику, прибывавшему на территорию королевства. В результате сонм мучеников пополнился славной когортой англичан: с 1535 по 1681 г. смерть за верность Церкви приняло около 600 человек, из них официально к лику блаженных причислено 280. В 1935 г. были канонизированы самые известные из английских мучеников — свв. Томас Мор и Джон Фишер. Те же, кто остался в живых, были серьезно поражены в правах: существовали ограничения в правах владения и наследования собственности, католики не имели права занимать административные и военные посты, участвовать в парламентских выборах, посылать детей за границу для получения образования. Положение улучшилось только в конце XVIII столетия, а восстановление прав католиков (с некоторыми ограничениями) состоялось лишь в 1829 г. (Акт об эмансипации католиков).
Оксфордское движение, или Трактарианцы
Итак, 1830-й год. Уже пятнадцать лет Англия почиет на лаврах, принесенных ей победителями Наполеона – Веллингтоном и Нельсоном. Уже пять лет из Стоктона в Дарлингтон возит пассажиров общественный поезд. Уже год, как Александр Пушкин добивается руки Натальи Гончаровой… впрочем, Пушкин англичанином не был и к рассказу не имеет никакого отношения. Уже шесть лет нет на земле Байрона. До восшествия на престол королевы Виктории остается семь лет. Мужчины расхаживают по улицам Лондона в сюртуках и цилиндрах, дамы в капорах и платьях с широкими рукавами. Шахтеры добывают уголь в горах Уэльса, ткачи производят сукно на машинах Картрайта, ирландцы, как всегда, голодают. Старая добрая Англия!
А что же Англиканская Церковь? Будучи официальной государственной Церковью, вместе с монархией она почивает на лаврах. Кризисы часто бывают трудными, но вот периоды долгого благополучия, как правило, точно не идут на пользу даже душеспасительным учреждениям. Критика, с которой обращались современники к официальной Высокой Церкви, по сути повторяла извечные упреки паствы в адрес иерархии: обмирщение, бездуховность, равнодушие, вмешательство правительства в церковные дела. Размытость богословской основы Высокой Церкви и постепенная потеря литургической традиции создавали дополнительные трудности для тех, кто искренне стремился обретать Христа в жизни англиканской Церкви.
Самые громкие голоса, требующие обновления церковной жизни, доносятся из интеллектуального центра Англии – Оксфордского университета. Выпускники и профессора Оксфорда, члены Ориэл Колледжа – в основном англиканские священники – публикуют серию трактатов о вопросах веры, литургии, церковного устройства («Tracts for the Times against Popery and Dissent»). Благодаря этим трактатам, публиковавшихся с 1833 по 1841 г. все движение называют трактарианским, или оксфордским, а его участников – трактарианцами (тракторы тут не при чем!). Лидеры движения – Джон Генри Ньюман, Эдвард Пьюзи, Джон Кибл, сэр Уильям Палмер, помимо возвращения ad fontes — изучения Отцов Церкви, раннехристианской литургии и раннего протестантского богословия – задаются вопросом о месте Англиканской Церкви в истории. И здесь вновь актуальной становится давняя идея об английской нации – хранительнице подлинной традиции. Оксфордское движение предлагает обществу следующую мысль: англиканство, наравне с католицизмом и православием — одна из трех ветвей единой «кафолической Церкви». Это означало, что изучение, понимание и включение в англиканский обиход элементов католической литургии, обращение к католическому духовному наследию не только не должно было причинить вред религиозной жизни нации, но напротив, упорядочить и обогатить ее. Как ни парадоксально – а может быть, и вполне естественно для англичан – но Ньюман, Пьюзи и Кибл начинали свои исследования именно для того, чтобы познать дух «истинного католичества» и отделить его от извращений папизма.
И поиски действительно увенчались успехом! Результат, конечно, оказался немного не таким, как ожидали трактарианцы в начале своей деятельности, а неожиданные развязки обычно случаются не без божественного вмешательства… В 1841 г. , дописав последний, девяностый трактат, Джон Генри Ньюман пришел к выводу, что Тридцать девять статей – один из главных догматических документов англиканства – вполне совместимы с вероучением Католической Церкви. Общество восприняло такое заявление как предательство самой англиканской идеи и обрушило на оксфордцев бурю критики. В результате Уильям Мэннинг, Ньюман и еще несколько лидеров движения официально воссоединились с Римской Церковью. К 1864 г., т.е. за двадцать с небольшим лет, в католицизм обратилось около тысячи англиканских священнослужителей.
Несмотря на всю критику и обвинения в «романизации» со стороны англиканской иерархии, усилия, приложенные лидерами оксфордского движения, принесли плоды и в жизни той части английского религиозного сообщества, которая отказалась от воссоединения с Римом. Были воссозданы мужские и женские монашеские общины, литургия обогатилась «новыми» старыми текстами, начали использоваться литургические облачения, но, пожалуй, самое важное – Евхаристии вернули подобающее ей центральное место в англиканском богослужении.
Кроме того, внутри Церкви Англии возникло течение, члены которого именовали себя англо-католиками: это означало, что они практически во всем разделяют католическое вероучение, однако не признают власть епископа Рима. Англо-католики признают реальное присутствие Христа в Евхаристии, сакраментальный характер священства, признают таинствами частную исповедь и елеопомазание больных, прибегают к заступничеству Девы Марии и святых. В качестве богослужебных книг используются как англиканская Книга Общих молитв, так и Тридентский чин Мессы (на латинском или английском языках) или Сэрумский Миссал.
Анастасия Паламарчук
