Отец Антуан, улыбаясь в свою окладистую бороду, решил ориентироваться на тех, кто ничего не знает о шеветоньском аббатстве, поскольку их все-таки было большинство.
Основание этой обители связано с личностью о. Ламбера Бодуэна. Как рассказал о. Антуан, этот священник в начале ХХ века не мог безразлично смотреть на то, что люди ничего не поминают в литургии, служившейся на латыни, занимаясь во время мессы другими благочестивыми практиками, мало имеющими отношения к происходящему во время богослужения. Отец Ламбер начал распространять листовки, а затем и молитвенники, с переводами литургических текстов на родной язык своих прихожан. Может это и не совершило революции в Церкви, зато помогло верующим, с которыми работал священник глубже осознать Таинство и сознательно принимать в нем участие. Этот опыт оказался важным и для самого о. Ламбера Бодуэна.
В первой четверти ХХ века отец Ламбер познакомился с русскими эмигрантами, а через них с традицией Православной Церкви и загорелся создать монастырь, в котором, живя литургической традицией восточных христиан, можно было бы глубже познать их и сделать шаг им на встречу. Папа Пий XI одобрил эту идею и в декабре 1925 года было основан монастырь в Амэ-сюр-Мёз, недалеко от города Льеж в Бельгии. Братию составляли монахи исключительно латинской традиции. Чтобы изучить восточный обряд они пытались контактировать с Псково-Печерским монастырем (находившимся тогда на территории Эстонии), но попытки не увенчались успехом. В итоге ряд братьев отправились на Афон, в том числе и в Русский Пантелеимонов монастырь, а также на Западную Украину, еще не входившую в состав СССР.
Постепенно в монастыре в Амэ-сюр-Мёз образовалось две литургические общины: «латинская» и «восточная», живущая в традиции сходной с Русской Православной Церковью. Основной задачей подобной практики о. Ламбер и его собратья ставили взаимопонимание и взаимопознание двух Церквей. Однако у тех, кто определял в те времена «восточную» политику Рима были другие планы. Монастырь в Амэ-сюр-Мёз хотели использовать как одно из «орудий» прозелитизма. Отец Ламбер Бодуэн решительно этому воспротивился. В итоге он был отстранен от управления обителью и в 1931 году переведен во Францию, где и прожил долгих 30 лет. Одним из официальных поводов подобного шага стало то, что несколько монахов монастыря перешли в православие.
Тем не менее, монастырь продолжал свою жизнь и выпуск журнала «Иреникон», посвященного богословским проблемам, существующим между Католической и другими Церквами. Журнал этот бенедиктинцы из Амэ издавали практически с самого основания монастыря.
В 1939 году монастырь был переведен в местечко Шеветонь, недалеко от Намюра, второго по величине города Бельгии. Шестидесятые годы сильно изменили жизнь обители. Несколько братьев стали экспертами II Ватиканского собора и даже активно участвовали в разработке ряда его документов. Увеличились и контакты с Православной Церковью. В 1990 году монастырь в Шеветонь получил статус аббатства.
В монастыре существует два храма «латинский» и «восточный», соответственно есть и две общины, живущие в двух литургических традициях. Однако они не существуют параллельно друг другу. Все монахи подчиняются одному аббату, существуют общие службы для всей братии (обычно в восточном обряде), все участвуют в общих трапезах. Послушники, приходя в монастырь, придерживаются латинского обряда, но вместе с тем, активно участвуют в жизни «восточной общины», поют на клиросе, изучают церковно-славянский язык и традиции русского православия. По истечении двух лет, при принесении первых обетов они могут выбрать для себя обряд.
Все монахи Шеветоньского монастыря «западные» люди, славян среди них нет. Они искренне делают шаг в сторону Православной Церкви, стремясь к сближению с ней через изучение ее литургический традиции.
Сам отец Антуан – бельгиец, из северной части страны, его родной язык голландский. Изучал в университете филологию. Еще будучи студентом, оказался в Шеветони и через некоторое время решил там остаться на всю жизнь. Русский язык начал изучать в монастыре, а выучил уже общаясь со своими друзьями во время поездок в СССР и Россию.
Первоначально монахи из Шеветони общались в основном с представителями русской эмиграции. По понятным причинам. Связи с верующими в СССР установить было невозможно. Все изменилось в 60-е годы. В то время православным епископом Брюссельским стал Василий (Кривошеин). Дело в том, что его шеветоньские монахи знали практически со времени основания монастыря, когда он был молодым монахом на Афоне, там же на Святой горе часто бывали и бенедиктинцы. Приехав в Бельгию, епископ Василий сохранил дружеские отношения с шеветоньской обителью. В нее зачастили православные иерархи, в частности митрополит Ленинградский Никодим (Ротов). По его приглашению бенедиктинцы побывали в Ленинградских духовных школах, Псково-Печерском монастыре, в Москве. Митрополит Никодим служил в Шеветоньском монастыре.
С 1988 года контактов между Шевтонью и верующими в России стало еще больше. В бельгийскую деревушку стали приезжать не только официальные православные делегации, но и простые священнослужители и миряне. В 1992 году в Санкт-Петербурге в Публичной библиотеке была организована выставка, посвященная Шеветонскому монастырю, вызвавшая огромный резонанс. На нее приехал тогдашний настоятель обители и два его помощника.
Сам отец Антуан Ламбрехтс, тоже частый гость в России. Здесь он бывает примерно раз в год. У него много друзей и в нашем городе. В том числе и среди православных священников и мирян. На вопрос, не стоит ли основать подобную Шеветоньскому аббатству обитель в России, о. Антоний сказал, что было бы лучше, что бы это сделали православные.
Участники встречи задавали о. Антауну всевозможные вопросы, а он терпеливо отвечал на них. Итогом встречи можно считать идею организовать паломничество в Шеветонь. А можно и то, что православные и католики сидели вместе, беседовали на тему веры и не чувствовали никаких барьеров и никакой разницы.
«Главное – это не богословский диалог», — говорил о. Антуан. «Если между христианами нет любви, то он никому не нужен».
МФ
