Ну и, наконец, нужно добавить, что благочестивые девы, обитавшие тогда в монастырях городов и весей, были настолько суровы, что им можно было поручить любое, даже очень сложное дело.
Представьте себе ситуацию: Господь Иисус ко благу и спасению Своего народа решает совершить на земле некое замечательное деяние, научить молитвенной практике или просто напомнить что-то такое, о чем люди часто забывают в своей духовной жизни. К кому обратиться? К Папе? Но Папа обычно бывает слишком занят Большой Церковной Политикой. К нищенствующим братьям? Но те уже разбежались по Европе с проповедью, не дожидаясь прямой трансляции с небес, попробуй теперь их догони. К подвижникам-монахам? Но те, услышав глас Божий в молитве, смиренно пойдут советоваться к отцу-настоятелю, тот скажет им что-нибудь о святом послушании и отправит копать огород. Так дело и застрянет. Кто остается у Господа? Правильно, женщины. На них всегда можно положиться. К делам духовным они всегда относятся пресерьезно, и уж если озадачить одну из них каким-нибудь религиозным почином – можно быть уверенным: дело будет доведено до конца. Стоит вспомнить хотя бы замечательный эпизод из жития св. Бенедикта и св. Схоластики, доказавший раз и навсегда: чего хочет женщина — того хочет Бог.
Наша история начинается во Фландрии. В 1192 году там родилась девочка, известная нам под именем Юлиана. Осиротев в возрасте 5 лет, она была отдана на воспитание в монастырь сестер августинок в Льеже, возрастала, как водится, в добродетели и учености, затем приняла постриг в том же монастыре, помогала ухаживать за больными в приюте, который содержался на средства, унаследованные ею от родителей, а позже единодушно была избрана настоятельницей обители. И все было бы мило и спокойно, если бы в один прекрасный день (или вечер, или утро) Господь не восхотел препоручить Юлиане важную миссию. Сестре было явлено видение: на ярком солнечном диске было лишь одно темное пятно. Господь объяснил: это значит, что не окружена достаточным почитанием тайна Святой Евхаристии, и миссия Юлианы состоит в том, чтобы была установлен соответствующий праздник в церковном календаре.
Как у всякой уважающей себя средневековой монахини, у сестры Юлианы был духовник. К нему-то она после долгих колебаний и обратилась, рассказав о видении. Неизвестно, был ли Жак Панталеон чрезмерно доверчив или чрезмерно прозорлив, но он внимательно выслушал свою духовную дочь и отнесся к видению серьезно. Отсюда можно вынести важный урок: не забывайте время от времени подбрасывать Вашим духовным отцам разнообразные идеи! Может случиться, что одна идея из ста окажется стòящей. А еще может случиться (вероятность небольшая, но есть), что Ваш духовник будет выбран Папой, ему достанется великая слава в веках, а Вам, в качестве сподвижника (сподвижницы) – заслуженное упоминание в одной из статей «Католической энциклопедии». Кстати, так и произошло: архидиакон Жак Панталеон, всемерно поощрявший почитание Пресвятой Евхаристии в диоцезе Льежа, был избран Папой под именем Урбана IV (1264 г.).
Может статься, что новоиспеченный Урбан очень обрадовался: вот она, Большая Церковная Политика, настоящее мужское дело, а все эти сестры и их видения остались в далеком Льеже. Не тут-то было!
Когда Его Святейшество совершал визит в город Орвьето, к нему на аудиенцию явился странный человек. Это был священник по имени Петр из Праги, совершавший паломничество из Империи в Рим. Благое намерение! Люди поговаривали, что священник был всем хорош, только чересчур скептичен: впрочем, не самый страшный недостаток. И вот этот паломник – очевидно, проливая слезы и размахивая руками — рассказал понтифику, как ему пришлось отслужить Мессу в городке Больсена, в храме св. Кристины. Служил, как положено, но со всем своим скептицизмом, а главным объектом сомнения была реальность Пресуществления. Вдруг, когда отец Петр произносил формулу консекрации, хостия, которую он держал в руках, начала кровоточить столь обильно, что кровь Христа стекала на корпорал и на алтарь.
Вероятно, Урбан IV был впечатлен рассказом не меньше самого очевидца. На всякий случай простив священнику грехи, Его Святейшество припомнил о льежских видениях и подумал, что идея нового праздника, обязательного для всей католической Церкви, все-таки хороша. Доминиканцы и францисканцы преуспели в борьбе с ересями, но нельзя давать народу Божьему снова отклониться с истинного пути. И если Сам Господь считает, что ощущение близости Его реального, телесного присутствия будет для людей свидетельством Его постоянной любви и заботы – так тому и быть.
В 1264 г. буллой Transiturus новое торжество было, наконец, установлено. Тогда всем стало ясно, что оно уже давно было необходимо: праздник невероятно быстро обрел популярность. Уже в начале XIV в. в этот день на площадях перед храмами после Мессы разыгрывалось особое представление – ludus Corporis Christi, в котором участвовали жители города. Разыгрывая роли персонажей Евангелия, они могли особым образом пережить тайну Воплощения Слова и Его реальность.
Ну и, конечно же, торжество Corpus Christi традиционно связано с процессией, в которой Тело и Кровь Христа выносятся из храма. Процессия совершает четыре стояния у четырех алтарей, соответствующим четырем сторонам света: таким образом Иисус Евхаристический освящает весь сотворенный мир, вовлекая его в следование за Собой. Нельзя забыть о том, что процессия с Телом Христовым являла собой как бы видимый глас Божьего милосердия: для тех, кто был подвергнут отлучению или переживал период церковного покаяния и, соответственно, не мог присутствовать на Литургии, это была одна из немногих возможностей хотя бы взглядом прикоснуться к Телу Спасителя.
Устанавливая новое торжество, Папа Урбан VI сделал еще один удивительно прозорливый шаг. Размышляя о литургии праздника, он позаботился о том, чтобы найти лучшего автора для литургических гимнов. Им оказался никто иной, как святой брат Фома Аквинский. Гимны «O salutaris hostia» и «Lauda, Sion, Salvatorem» были написаны им именно для торжества Тела и Крови Христовых. И остается только удивляться тому, как в лаконичной и при этом поэтической форме св. Фоме удалось и точно изложить и учение о Евхаристии, и научить подлинному ее почитанию:
Славь, Сион, Спасителя.
Славь Царя и Пастыря
Гласом песнопения.
Хор людской ликуй всечасно,
Да поют уста согласно,
Хоть слабы сие воспеть.
Днесь ко Божьей славе вящей
Хлеб живой животворящий
Восхвалять дерзаем вновь.
Он на трапезе святейшей —
Дар сей истинный ценнейший —
Лику дан апостолов.
Да восходит наше пенье
Вознося благодаренье
Велегласно к небесам.
Ибо днесь мы созерцаем
С верою воспоминаем
Тайну вечной Вечери.
Се, Владыка Пасхи новой
Отменил закон суровый
И Завет нам вечный дал.
Солнце истины сияет,
Силы вражьи исчезают,
Светлый луч мрак прочь изгнал.
Сам Господь сие свершает —
Хлеб, вино пресуществляет
В Тайны Преблаженные.
В Господа Христа реченье
Веры истинной ученье
Основанье обрело.
Пейте Кровь и Плоть ядите, —
Рек Господь: Сие творите,
Вспоминая обо Мне.
Чувства вводят в заблужденье,
Мысль взыскует подтвержденья,
Но едино вера зрит.
Питие ли, иль яденье,
Плоть ли, Кровь ли искупленья,
В Них едино Божество.
Внешне выглядят различно, —
Зрится знак един двоично,
Но одно спасение.
Божья мудрость беспредельна, —
Хоть ломима, нераздельна
Плоть Христа в Святых Дарах.
Верных множество вкушает,
Всякий равно принимает, —
Бог не умаляется.
Всяк, кто к Чаше приступает,
Тот по вере обретает
Жизнь иль осуждение.
Рай святым, а злым — отмщенье,
Хоть едино Причащенье —
Разно воздаяние.
Сущности не нарушает
Кто знак Хлеба преломляет, —
Бог не разделяется.
И в частице жизни Хлеба
К нам Господь нисходит с неба,
Вечный Агнец жертвенный.
Анастасия Паламарчук
