Праздник святого Георгия Победоносца

Как изреку ужасную эту и преславную тайну?
Что возглашу и о чем подумаю?
Как передам и поведаю удивительную эту и преславную молву?
Ибо грешный я человек…

Почти все, что мы знаем о святом Георгии, лежит скорее в области легенд и преданий. Еще декрет Папы Геласия (конец V – начало VI в.) относит его к «святым, которые более известны Богу, чем людям». Возможно, именно святого Георгия имеет в виду Евсевий Кесарийский, рассказывая, что, «когда впервые был оглашен указ о церквах [указ Диоклетиана о гонении на христиан], некий человек самого высокого, по мирским представлениям, звания, движимый ревностью по Боге и побуждаемый горячей верой, схватил указ, прибитый в Никомидии в общественном месте, и разорвал его на куски как богохульный и нечестивейший. Это произошло, когда в городе находилось два властителя: один — самый старший — и другой, занимавший после него четвертую ступень в управлении. Этот человек, прославившийся таким образом, выдержал все, что полагалось за такой поступок, сохраняя до последнего вздоха ясный ум и спокойствие» (Церковная история, VIII.5). Если Евсевий действительно говорит именно о Георгии, то его сообщение – единственное, что мы знаем о святом из мало-мальски достоверного источника.

Зато всякому, кто изучал историю древнерусской литературы, хорошо известно «Чудо святого Георгия о змие», первая фраза которого вынесена нами в эпиграф, — повествование, о котором многое мог бы рассказать фольклорист, но практически нечего сказать богослову: прекрасная романтическая сказка о спасении юной царевны от неминуемой смерти в пасти дракона. Именно этому сюжету, равно распространенному по всему христианскому миру – как на Востоке, так и на Западе, – святой Георгий обязан своей славой покровителя рыцарства.

Не раз в истории Церкви эти повествования интерпретировались и в иносказательном смысле: в царевне видели Церковь, в змее же – язычество или самого дьявола – «древнего змия». А отец Иакинф Дестивель два года назад в проповеди этого дня уподоблял принцессе наше целомудрие и «много других ценностей, которые делают нас родными Богу», дракону – наши собственные грехи, а рыцарю – присутствующие в каждом из нас величие и щедрость души. И почему бы и нет?

Впрочем, как бы ни были мы увлечены этой легендой и ее многообразными толкованиями, не стоит забывать, что Церковь молится святому Георгию все-таки не как романтическому герою, а как мученику за веру, и именно в этом качестве поминает его даже завершающая древнерусскую легенду молитва: «Потому и мы, братья, подражая ему, восславим милосердного Бога, чтоб молитвами святого и преславного и великого мученика и страдальца за веру Христову Георгия и нам получить вечные и бесконечные блага по милости Иисуса Христа, Господа нашего, которому всякая слава и власть, честь и преклонение с Отцом и со Святым и Животворящим его Духом и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».

Покровителем сначала Московского княжества, а затем и России святой Георгий начал считаться со времен Дмитрия Донского как святой, имя которого носил основатель Москвы Юрий Долгорукий. А в петербургском приходе святой Екатерины Александрийской сегодня еще и именины сразу у двух священников: отца Юрия Дорогина ОР, приходского викария, и священника-алтариста отца Георгия Фридмана ОР. Здоровья им, радостного служения и обильной благодати Божией. Надеюсь, что их делание всегда будет нам на пользу.