Мне доводилось участвовать в ней раньше. Но тогда мы ходили по дворам возле храма, и проповедовали разве что дворовым котам. Теперь у процессии был намечен маршрут побольше: с Невского свернуть на набережную канала Грибоедова, потом пройти по Итальянской и вернуться на Невский по улице Михайловской. Чтобы все, значит, видели.
Как процессия выглядит изнутри, я уже знаю, да и все католики знают: медленно идёшь в толпе “своих”, пытаешься подпевать, смотришь на хоругви и поглядываешь по сторонам — какое, интересно, выражение лиц у прохожих?
Мне захотелось встать на место самих этих прохожих. Что для них это всё может значить? Дурацкое чудачество? Возмутительное мракобесие? Потрясающе интересный обряд? Или еще что-нибудь?
Процессия словно застряла в дверях храма. Телевизионщики и фотографы разных изданий облизывались в предвкушении. Полицейские терпеливо ждали, широко расставив ноги, и на любые вопросы молча и мрачно качали головами. Горожане смотрели и шушукались. Я лавировал среди них.
— Мы сюда пришли специально — хотели посмотреть. Никогда раньше такого не видели, — рассказали девушки из соседнего англиканского прихода. Он, оказывается, помещается в здании шведской церкви на Малой Конюшенной. — Это хорошо, что разные конфессии встречаются, интересуются друг другом.
— Это знаковый момент, что спустя столько лет католики выходят на Невский, — сказал мне Владимир Егоров, журналист и религиовед из Петербургского центра религиоведческих исследований, а по вероисповеданию — мормон. — Большой шаг вперед. Ведь проблема напряженности между православными и католиками до сих пор присутствует. Но сейчас уже XXI век всё-таки, всем приходится соответствовать времени.
Рядом стояла пара, по виду — типичные иностранцы.
— Мы из Италии.
— О! Так вы католики?
— Нет, мы просто мимо шли, остановились посмотреть. Так это католический приход? Как красиво. Сегодня что, день святой Екатерины? Нет? Праздник Тела и Крови? Ааа…
Колонна стояла-стояла, да и двинулась, блистая золотыми орнатами и яркими хоругвями. Звонко и стройно запел хор. Не так стройно стали подпевать прихожане. Я почувствовал себя пастушьей собакой, нарезая круги вокруг процессии, то забегая вперёд, то отставая. Мне хотелось собрать полный спектр мнений. А пока что были только хорошие отзывы, сплошные комплименты. Религиовед, итальянцы, у которых католичество, наверное, в крови, и девушки-сочувствующие из другой “малой конфессии”.
А что скажет обычный средний горожанин? Пускай-ка кто-нибудь мне обругает католиков, выложит полный набор нетолерантных штампов, даст волю своему мракобесию! Вот тогда получится хороший разносторонний репортаж о трудностях католичества в России.
Но мне не повезло. Я не услышал ни одного дурного слова.
— Это католики идут? Правда? Я так и поняла. А что у них за процессия? Потрясающе. Я православная и хорошо знаю, что такое крестный ход. А вот с этой культурой я не знакома. Здорово, что столько людей в процессии принимают участие, и никто от них не шарахается.
— Почему бы им и не ходить. Мы вот идём с джазового фестиваля, а тут — такое. Пусть все находят себе то, что им нужно, пусть верят в Бога, если хочется.
— А я видела, как девушки из толпы, не католички, вставали на колени вместе со всеми участниками процессии. По-моему, в этом есть что-то положительное, объединяющее.
— Я не католик, у меня жена-католичка. Хожу на все службы вместе с ней за компанию. У католиков всегда красиво получается…
— У всех должна быть такая возможность. Пускай народ привыкает к тому, что в нашем городе живут разные люди, разные национальности. Это же еще Петром заложено.
— Мы из кафе “Фрикадельки” увидели шествие и выскочили посмотреть. Очень интересно.
— Нормально!
— Я так надеялся, что хоть кто-нибудь будет злиться! А все как будто сговорились, только хвалят, — пожаловался я, встретив в толпе отца Кирилла из греко-католического прихода святых Кирилла и Мефодия.
— Те, которые злятся — они там, — махнул язвительный отец Кирилл в сторону хвоста колонны. Там, за полицейским ограждением, ждали, когда же всё это кончится, водители. Они невовремя свернули на перекрытую для шествия Итальянскую улицу. И, наверное, действительно злились. Но лиц их за затемнёнными стёклами было не увидать.
— Мне кажется, надо задать вопрос о том, что это вообще такое — процессия? — сказал мне отец Войчех Делик, приехавший в эти дни в Петербург и участвовавший в торжестве. — Что это — способ евангелизации? Понятен ли он? А если нет, как сделать, чтобы он был понятен для всех, а не только для нас? Является ли это вообще каким-либо важным символом для города, в котором католики составляют одну сотую процента населения?
Или, может быть, это форма поклонения? То есть что-то внутреннее, важное в первую очередь для католиков. Но почему нам это важно? Это способ благословения города, или что-нибудь ещё?
Наверное, можно обо всём этом не задумываться и просто каждый год повторять такую процессию. Но, я считаю, недостаточно повторять что-то просто потому, что это было. Вот когда говорят, что процессию провели в первый раз за 93 года — меня это совсем не трогает. Потому что получается ложная информация: будто бы до этого всегда существовала такая традиция, а потом прервалась почти на целый век из-за большевиков, и сейчас мы ее восстанавливаем. Но традиции-то не было, она не успела возникнуть. И сегодня существует совсем другой контекст.
Новому поколению нужно заново найти смысл процессии в нынешнем городе, среди нынешних людей. Понять, зачем это нужно сейчас. Это хорошая задача!
Федор Дубшан
Фото: Владимир Шрага (1,2,5,6), Надежда Бакина (3), Александр Петросян (4,7)
